Иероглифические Сказки

Царица, услышав чириканье над головой, подняла глаза и увидела в гнезде на белой атласной подушечке, отделанной Бриллиантами и бирюзой, маленький пурпурный финик из Аметиста, у которого была голова снегиря из рубина и гагата, топазовый клюв и хвост из павлиньих перьев, украшенный радугами. Прелестное крохотное создание, бывшее в тридцать раз меньше мельчайшей колибри, сидело на двух опаловых страусиных яйцах – и это вовсе не было удивительно, ибо все, что принадлежало Соломону, имело дар сколь угодно увеличиваться в Размерах; и милому крохотному созданию было настолько же легко распространиться на два Страусиных Яйца, насколько легко напоить миллион человек допьяна одним единственным бокалом шампанского, что осуществилось бы, если бы их всего лишь можно было перенести в пустыню, где нет ни капли вина, потому как вся Трудность в совершении Чуда состоит в невозможности: кто угодно мог бы сотворить чудо, будь оно возможно. На одном яйце были странные Знаки, на другом еврейскими буквами были начертаны слова «Орокноз Алапол».

– Во имя неба, – вскричала Гюзальма, – откройте мне значение этих слов: в них должен быть чудесный смысл.

– Это имя великого Философа, – сказал Авраам, – который мудрее Соломона и пишет еще больше ерунды. Знаки, коих Вы не понимаете – это язык Западных Островов, ими начертано имя Орокноза Алапола, в переводе означающее «Ученейший из Истинно Верующих». Он полюбит Вас и станет сочинять сказки для Вашего развлечения – но дайте мне руку, и позвольте помочь Вам спуститься.

– Постойте, – сказала она, – я только возьму немного семян этого цветказеркала, оно самое светлое из всех, что я видела; я прикажу вырастить такие в своей оранжерее и обставлю ими все комнаты.

Произнеся это, она протянула руку, чтобы сорвать цветок, но тут нога ее соскользнула с ветки, она упала – и проснулась.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Предшествующие сказки не выдаются ни за что большее, нежели они есть на самом деле: это всего лишь причудливая безделица, написанная главным образом для частного развлечения, и для частной же забавы отпечатано всего полдюжины экземпляров. Самое большее, что в них следует видеть, это попытку разнообразить избитый и затасканный род рассказов и романов, кои, хотя и сработаны изобретательно, почти всегда лишены воображения. Едва ли сие можно было счесть достойным похвалы, когда бы не было так очевидно из Bibliothèque des Romans, где собраны все вымышленные приключения, написанные на всех языках и во всех странах, как мало выдумки, как мало разнообразия и как мало новизны в произведениях, в которых воображение не сковано никакими правилами и обязательствами говорить истину. Бесконечно больше вымысла в исторической науке, коя лишена достоинств, когда отступает от правды, нежели в романах и повествованиях, где правды якобы нет.