Иеромонах Тихон. АРХИЕРЕЙ.

У правителя и судьи орудие борьбы — закон. Он говорит человеку: «Не делай этого, а делай то–то и то–то». И когда человек делает не то, что велит закон, он карает, бьет и вяжет человека. Но в результате измученные и избитые законом люди кричат одно ему в ответ: «И рады делать, но не можем». Из всех законов наилучший — закон, данный Богом, но и этим законом только «познается грех» (Рим. 3, 20), то есть если человек поражен «язвой» уже настолько, что собственная совесть ему уже не может указать, что есть в нем дурного и хорошего, что есть зло и что — добро, то тогда является ему на помощь писаный закон, который человек может прочитать и из прочитанного узнать, что — зло, и что — добро. Но и об этом законе апостол Павел сказал, что он «бессилен, будучи ослаблен плотью» (Рим. 8, 3), то есть «язва» уже настолько разъела человека, что он уже не может делать того, что требует закон. И тот же апостол о себе сказал: «Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю» (Рим. 7, 19)… Это было сказано почти две тысячи лет тому назад, но только теперь, да и то не вполне, общество сознало, что все преступники, в сущности, больные люди.

Философы, ученые, мудрецы хотят проникнуть в тайну язвы, постичь врага и открыть глаза человеку. Это разведчики на поле битвы. Но тщетны их усилия. Пораженный язвой ум человеческий скоро устает в борьбе и часто заблуждается, повторяя в новой форме свои прежние ошибки. Да если бы ему и удалось узнать врага, он услыхал бы от человечества один ответ: «Мало знать врага: нужно уметь и победить его».

Что делают писатели, художники, поэты? Это — вдохновители борцов. Прозревая царство язвы, они видят, что душно, смрадно стало на земле, что человек задыхается в атмосфере язвы, и, чтобы спасти его, рисуют ему идеалы новой жизни, иного бытия из царства света, истины, любви, свободы, красоты и силы, будят и манят к этим идеалам человечество, но обезволенные люди, просыпаясь на минуты от мертвой спячки, могут лишь сознавать, как глубоко засосало их болото язвы и, чувствуя свое бессилие, отвечают все одним и тем же словом: «Не можем». Сколько ни вдохновляй солдата на войне, он не возьмет ружья, если у него обе руки в параличе…

В бессилии слова вы, отец Герасим, убедились сами в своей борьбе с пороками ночлежников. Вы слово бросили и принялись за медицину, сделались врачом. Да, это орудие наиболее действенное. Еще на грани зачинавшихся веков человек подметил в самой же природе силы, враждебные язве, и стал пользоваться ими, проще говоря, стал лечиться. Сначала каждый себя самого, потом явились специалисты, всякие знахари, уступившие со временем свое искусство врачебной науке, а свое место — докторам. Первый успех опьяняет человека, а тут первый успех был вместе с крупным успехом. Человек выступил на борьбу с царством язвы, так сказать, вися на воздухе и с завязанными глазами. Теперь он нащупал у себя под ногами почву. У него явилось сознание возможности не только вести борьбу, но и одержать победу. Пошли толки о «живой воде», о «жизненном эликсире», о «философском камне» и так далее. Юные пионеры естественных наук с пылом брались за спасение человека и горячо убеждали его, что это вполне возможная вещь, и если они сейчас этого не могут сделать, то только потому, что наука еще в зачаточном состоянии, что природа еще не изучена, но с развитием науки какой–нибудь гений несомненно преподнесет человечеству что–то такое, вроде живой воды, что даст одряхлевшему, исхудавшему, обессиленному человеку жизненные силы, и человечество заблещет могущественным здоровьем, неувядаемой красотой, божественным разумом и станет бессмертным.