Иероним

На моей планете всегда воевали, и так страшно, что здесь и не представляли. Уничтожали тысячи, миллионы людей ради веры, земель, завоеваний, ради идеологии и демократии, создавая превосходные машины для убийства и уничтожения всего живого.

«Сторонняя сила – не принят ни черными, ни белыми. Я всколыхну болото местного мирка, используя свои знания, создам новое, невиданное и могучее государство! Синтезирую скудные познания истории и веры, разгоню мелкое стадо божков и идолов! Создам совершенную государственную машину! Никто больше не сможет диктовать людям волю и нести мнимое просвещение! Дайте добраться до крепости Орлиное гнездо, и вы очень пожалеете, что из-за амбиций не оставили в покое чужака! Искореню рабство и подарю людям свободу и закон, равенство и порядок!» – негодовал и злился я.

Перевернув стол с едой и ударом затушив светильник, я, не сняв доспехов, упал на ложе так, что подпрыгнул мирно дремавший Адольф и испуганный часовой заглянул поинтересоваться, все ли в порядке. Я укутался в шкуры, но сон не шел. Вампал, видя состояние хозяина, не лез с репликами и замечаниями.

Война требовала приготовлений и спокойствия. Светильник обидчиво фыркнул, неохотно принимая искры кресала. Веселый огонек поселился на фитиле, отбив у мрака необходимое пространство. Пузатый рейдовый рюкзак, заботливо поставленный Роганом у изголовья, – последняя нить, связывающая с современным миром.

Ничто так не успокаивает, как чистка и перекладывание драгоценного имущества.

Усевшись поудобнее, я вывалил добро на ложе и принялся приводить в порядок, решая, что может понадобиться в походе. Вычистил любимый АКМ, заботливо перебрал каждый патрон. Восемь полных магазинов – двести тридцать девять патронов (один выстрел сделал в пещере, испытывая на прочность панцирь), две пузатые гранаты для подствольника, одна ручная осколочная.

Негусто. Но лучше, чем ничего.

Повозившись, старательно проверил крепление подсумка на поясе и плотно запихал четыре магазина. Поправил ремешки кобуры с пистолетом и ножа разведчика. Гранты, тщательно обмотав промасленными тряпицами, пришлось уложить в карманы плаща. Старинный 5МР-40 заботливо положил в рюкзак, вместе с шестью пеналами. Патроны россыпью, аккуратно завязанные в тряпичный узелок, покоились на дне мешка.

Время старого оружия еще не пришло. Пусть полежит.

Накидка, фляжка с остатками спирта, порядком опустевшая аптечка, заботливо выстиранные бинты, спальник, теплоизоляционный коврик, полупустая газовая горелка, фонарик, бинокль и планшетка – остатки былой роскоши.

Сортировка сокровищ принесла успокоение, и я, задув обиженный светильник, не раздеваясь уснул.

Утром, быстро сделав моцион и погрузив имущество, отряд тронулся в путь. Погода обещала невыносимую жару. Чистейшее, без тени облачка небо полыхало ярким рассветом. Ветер, взяв выходной, отдыхал в безмолвной листве деревьев. Я трясся в седле, терзаясь тяжелыми мыслями и чувствуя себя загнанной в угол мышью.

«Сторонняя сила» – изречение Адольфа терзало разум.

Я перестану быть сторонней и стану главенствующей. Война так война!

Все встало на свои места: есть мы, и есть враги. Наш маленький отряд и силы нерасторопного мира.

Необходимо быстрее добраться до спасительных каменных стен крепости, начать реформы и зарождение новой веры, нового государства.

Первой целью будет объединение несчастных, но богатых земель герцогства, ставших жертвой войны света и тьмы – как ни парадоксально звучит. Вечная драка мифических и непримиримых врагов, не желающих понять, что нужны друг другу. Плохо лишь одно: жертвы – люди, принимающие одну из сторон.

Сколько зла принес вечный раздор?

Почему нельзя оставить в покое несчастное человечество, для которого дарованная Господом возможность свободного выбора стала карой, и теперь оно слепым котенком тычется, набивая шишки?

А двумя взбесившимися псами дерутся свет и тьма, преследуя корыстные цели. Душа – частичка Бога – стала разменной монетой в схватке. Различные религии так тесно переплелись, что давно перестали являть собой эталон, а стали страшным симбиозом, смешавшим зло и добро. В современном мире – отринуты, как не оправдавшие надежд, и за каждой тянется кровавый след фанатиков и невинных жертв.

Пути Господни, как и замыслы, непостижимы – давно известно.

Теперь я прикоснулся к сокровенным знаниям устройства окружающего мира и понял – все намного сложнее, чем объясняли религии. Негодование и недовольство сложившимся положением разрывало меня на части. Я не хотел быть проводником чьей бы то ни было воли. Вернуться в счастливое ничегоневедение, не ощущать и частички противоестественного – неосуществимо. Само мое существование – капля, взбаламутившая омут здешнего мира, катализатором усилила противостояние старых идейных врагов, поставив меня между баррикад.

Дверь и выход – подождут.

Спокойно уйти мне не дадут, а бросить ставших мне близкими несчастных доверившихся людей я не мог. Разведка своих не бросает!