Иероним

Неторопливая дорога с короткими тихими ночевками, дававшими возможность отдохнуть от надоедливых боевых воплей птиц, заняла пять дней.

Утром шестого дня караван выехал на опушку леса. Страдающий клаустрофобией взгляд устремился к горизонту, раскрывая потрясающую картину. Огромная долина с голубой веной реки раскинулась, пестрея изумрудными латками полей. Посредине, чернея частоколом, упираясь в небо смотровыми башенками, отгородилась большая деревня или маленький город. Спущенный с поводка и измученный давящим массивом леса взгляд весело скакал, ощупывая округу, выискивая новые мазки потрясающей картины. Голубая змея реки разрезала долину, упираясь в цель похода – крепость Орлиное гнездо, серым грубым пятном выделявшуюся на фоне темной гряды гор, занявших горизонт от края до края. Сверкающие на солнце белоснежные пики проводили непреодолимую границу. По мысленным полетам я знал – за хребтом вечное царство остекленевшего от холода севера. Мысли разбудили азарт, холодком пробежавший по позвоночнику.

– Мой лорд, – подъехал Трувор, – дозор вернулся. Деревня пуста. Люди ушли в крепость.

– Немудрено, местные неусыпные стражи, – я показал на крикливую тучу птиц, – предупредили о нашем приходе.

Морально уставшая от неторопливого перехода лошадь нетерпеливо переминалась под седлом.

– Что прикажете? – озабоченно блеснул глазами рыцарь.

– Вперед! В деревню не заходим, поля не топтать. Идем к крепости! Скорика ко мне! – тронул я поводья плясавшего от предвкушения скачки коня.

Ветер ударил в лицо, и прекрасная картина заплясала в глазах. Караван, судорожно дернувшись, устремился следом, выбегая на чернеющую землей нить дороги.

Обогнув зияющую открытой пастью ворот деревню, мы устремились к крепости. От отряда откололась телега, окруженная людьми Скорика. По моему приказу воины польют наптой частокол и встанут невдалеке лагерем, прикрыв сзади. В случае чего – стрелами подожгут деревню.

Не стоит в тылу оставлять врагов, возможно затаившихся в подвалах и погребах.

Втягивать караван в деревянную ловушку, ограничившую маневр маленькой армии, я не собирался.

Впереди на холме, блестя доспехами, возник всадник. Воин, придерживая коня, воткнул длинный шест с развевающимся серым штандартом. Черная дорожная лента упиралась в копыта гарцующего скакуна. Я поднял руку, и караван остановился.

– Мой лорд, парламентер, – доложил, подъехав, Трувор.

– Вижу… – буркнул я.

В груди бешено застучало сердце.

Ко мне поспешили и остальные рыцари.

– Мой лорд, жаль, у нас нет штандарта… – посетовал Тюрик.

– Как нет? Есть! – радостно доложила Эльза.

Став рыцарем, девчонка не могла по статусу управлять повозкой и ехала на коне во главе колоны телег.

– Есть? – изумился я.

– Да, мой лорд. Олаф! Каталина! Сэр Эрик! – крикнула рыжая.

Подъехавшие по зову воины принялись шушукаться. Проведя короткие невнятные переговоры, возглавляемые Эриком, ускакали к телегам.

В воздухе повисла неловкая пауза. Не один я удивлен. Сэр Трувор и сэр Тюрик тоже явно пребывали в неведении.

Всадники правого и левого конного крыла подъехали поближе, закрывая железными спинами караван.

– Мой лорд, – хитро поблескивая голубыми глазами, начала Эльза, – мы помним ваш приказ двигаться скрытно и ин-ког-ни-то, – по слогам выговорила трудное слово. – Сейчас необходимо соблюдать традицию. После счастливого исцеления Олаф и девчонки ночами вышивали подарок, а Эрик выковал украшение для древка…

Всадники расступились, давая дорогу воину. Олаф – сама торжественность – гордо вышагивал, неся штандарт.

Удивление пригвоздило меня к седлу.

Длинное древко с Т-образной перекладиной венчала отлитая блестящая медью голова оскаленного волка. На древке повисла, покачиваясь, тяжелая черная материя, украшенная по краям замысловатым белым узором. В центре красовался искусно вышитый золотыми нитями до боли знакомый огромный медальон. Цветная вышивка в точности копировала массивный золотой круг солнца, камни, серебряную пасть волка…

В груди кольнуло.

Надпись!

На медальоне она шиворот-навыворот, а на штандарте четко читалась на древнем языке и гласила: «Властелин земель севера ярл Йорк Свирепый».

Олаф преклонил колено.

– Мой лорд? – обеспокоенно спросила Эльза.

Видать, на лице отразилась вся гамма испытываемых мною чувств.

– Надпись… – только и смог выговорить я.

– Ваша светлость, это я попросил у сэра Трувора жалованную грамоту, посмотреть. Запомнил и в точности скопировал на штандарт! – радостно доложил Олаф.

Я вгляделся в светящее счастьем широкое лицо воина и понял – они не прочли!

Отлегло.

– Мой лорд? – услышал я голос Эльзы.

– Благодарю! Олаф, ты назначаешься оруженосцем и личным знаменосцем герцога! Понтий, Кирим, поменять серьгу воину!

– Слава герцогу! – взвилось над рядами всадников.

Ювелир споро заменил серьгу преклонившему колено Олафу. Знак оруженосца герцога – золотой щит с профилем оскаленной головы волка – заблестел в правом ухе парня.

– Мой лорд! Я умру за вас! – воскликнул потрясенный воин.

– Ритуал закончен! Сэр Трувор, сэр Тюрик! Постройте всадников! – оборвал я речь Олафа. – Парламентер ждет! Роган, плащ!