Иерусалим. Биография

В Газе Амори заболел и попросил своих египетских союзников прислать ему их лучшего врачевателя: король высоко ценил восточную медицину. Египтяне отправили к Амори Моше бен Маймона (Маймонида, или Рамбама) — одного из придворных еврейских лекарей, который по случайному совпадению как раз незадолго до этого возвратился из Иерусалима.

Маймонид: путеводитель растерянных

Маймонид отказался лечить короля крестоносцев — по-видимому, весьма проницательное решение: лишь недавно поселившись в фатимидском Египте, он уже понимал, что перемирие с крестоносцами явно будет недолгим.

Маймонид был беженцем из Испании, которую покинул из-за притеснений со стороны мусульман: золотой век иудео-мусульманской иберийской цивилизации был уже в прошлом. Теперь полуостров был разделен между агрессивными христианскими королевствами на севере и мусульманским югом, захваченным фанатичной берберской династией Альмохадов. Местных евреев поставили перед выбором: или обращение в ислам, или смерть. Молодой Маймонид притворился, что принял новую веру, однако в 1165 году покинул родину и отправился в паломничество в Иерусалим. 14 октября, в месяц тишри, первый месяц нового года по еврейскому календарю, в День искупления (Йом-Кипур) — это считалось самым благоприятным временем для паломничества — Маймонид со своим отцом и братом стоял на Масличной горе. Он впервые видел гору, на которой некогда возвышался иудейский Храм, и ритуально разодрал свои одежды; впоследствии он детально описал, насколько сильно надлежит разрывать (а потом зашивать) на себе одеяние еврейскому паломнику и когда именно это следует делать.

Войдя в город через восточные Иосафатовы ворота, он оказался в христианском Иерусалиме, вход в который евреям все еще был официально запрещен — хотя близ Башни Давида под королевской защитой жили четыре иудея-красильщика[163]. Маймонида глубоко опечалил вид Храмовой горы в руинах: «Ее святость страдает». Он упоминает, что «вошел в большой святой Храм и совершил молитву». Звучит так, словно ему разрешили помолиться у Камня основания в Templum Domini[164] (как в свое время мусульманину Усаме ибн Мункызу). Правда, впоследствии Маймонид запрещал любое посещение Храмовой горы — правило, и ныне соблюдаемое некоторыми ортодоксальными иудеями.

После паломничества в Иерусалим Маймонид (арабы называют его Муса ибн Маймун) вернулся в Египет, где прославился как разносторонний ученый, оставивший труды в самых разных дисциплинах — от медицины до еврейского закона; самый знаменитый из этих трактатов — «Путеводитель растерянных», в нем сплавлены воедино философия, религия и наука. Маймонид служил также придворным врачом. Но Египет пребывал в хаосе, в который его ввергла борьба Амори и Нур ад-Дина за наследие Фатимидов. Амори был неутомим, но неудачлив.

В 1169 году Нур ад-Дин осадил Иерусалим, а Ширкух выиграл битву за Египет, в чем ему весьма помог его юный племянник Салах ад-Дин[165]. Когда же толстый Ширкух умер (1171), Саладин захватил власть в Египте и сделал Маймонида раис аль-яхудом — то есть главой всей еврейской общины Египта, — а также своим личным врачом. В Иерусалиме тем временем тоже требовались хорошие медики — наследник престола был тяжко и неизлечимо болен.

25. Прокаженный король 1174–1187 гг.

Вильгельм Тирский: королевский наставник

Король Амори назначил Вильгельма Тирского наставником своего сына Балдуина. Вильгельм был весьма доволен воспитанником: «Балдуину тогда было девять лет; отец с большими просьбами и обещаниями милостей убеждал меня просветить его… Он делал хорошие успехи в науках и с каждым днем обнаруживал прекрасные способности, подавал надежды. По своему возрасту он был статен, искусен, как и предки, в верховой езде и управлении лошадьми, имел твердую память». Как и его отец, добавляет Вильгельм, мальчик «жадно слушал историю и всегда был готов внимать добрым советам» (несомненно, речь идет о советах самого Вильгельма).

Жизнерадостный и веселый принц обожал возиться с другими мальчишками, и как раз во время одной из таких игр наставник распознал у наследника признаки ужасной болезни: «Случилось однажды, что благородные дети, окружавшие его, играли друг с другом и, что водится между шалунами, царапали в шутку ногтями по рукам, он один переносил все терпеливо, как будто не испытывал боли, хотя они его не щадили, между тем как другие криком выражали свою боль. Когда это повторялось и было доведено до меня, я сначала подумал, что это происходит не от его нечувствительности, а от терпеливости; но, призвав его к себе, чтобы убедиться в том лично, я открыл, что вся его правая рука действительно потеряла чувство, так что он нисколько не замечал, если ее щипали или кусали… Я дал знать отцу, который обратился за советом к врачам; но перевязки, втирания и лекарства нисколько не помогли. Это зло, как обнаружилось после в течение его жизни, было началом неизлечимой болезни, о которой мы не можем и говорить без слез».

Болезнь Балдуина IV