Иерусалим. Биография

Через месяц Навуходоносор приказал своему военачальнику стереть город с лица земли. И Навузардан «сжег Дом Господень и дом царя, и все домы в Иерусалиме… и стены вокруг Иерусалима разрушило войско халдейское».

Храм был разрушен, его золотая и серебряная утварь разграблена, а Ковчег Завета навсегда исчез. «Предали огню святилище Твое», — сокрушался автор 73 псалма. Все священники Храма были убиты по повелению Навуходоносора. Стены первого Храма и дворца, вероятно, рухнули в лежавшую внизу долину: «Как потускло золото, изменилось золото наилучшее! Камни святилища раскиданы по всем перекресткам»[28].

Улицы опустели: «Как одиноко сидит город, некогда многолюдный». Богатые обеднели: «Евшие сладкое истаивают на улицах». Лисицы бегали по голой горе Сион. Все иудеи скорбели по городу, истекавшему кровью: «Иерусалим сделался мерзостью среди них»: «…горько плачет он ночью, и слезы его на ланитах его. Нет у него утешителя из всех, любивших его».

Разрушение Храма воспринималось, должно быть, как гибель всего народа. «Пути Сиона сетуют, потому что нет идущих на праздник; все ворота его опустели, священники его вздыхают… И отошло от дщери Сиона все ее великолепие… Упал венец с головы нашей». Казалось, наступил конец света, или, словами Книги пророка Даниила, «поставление мерзости запустения». Иудеям грозило исчезновение — как и любому народу, от которого отвернулись его боги. Но евреи каким-то образом обратили и эту разрушительную катастрофу в созидательный опыт, который, с одной стороны, еще более увеличил святость Иерусалима, а с другой — сформировал наглядный прообраз будущего Страшного суда. Для всех трех «религий Книги» Иерусалим отныне стал площадкой, на которой разыграется трагедия Последних дней и воздвигнется царство Мессии — то есть произойдет тот самый апокалипсис (греч. «откровение»), о котором впоследствии проповедовал Иисус. Для христиан напряженное ожидание конца времен стало одним из краеугольных камней веры, однако пророк Мухаммед усмотрел в разрушении Храма и города Навуходоносором лишь свидетельство того, что евреи лишились божественного благоволения, а это, в свою очередь, открывало путь его собственному кораническому откровению.

В Вавилонском плену часть иудеев сохранила свою приверженность единому Богу и Сиону. В те же самые годы, когда поэмы Гомера утверждались в архаической Греции в качестве общенационального эпоса, евреи начали идентифицировать себя через библейские тексты и память о своем покинутом городе: «При реках Вавилона, там сидели мы и плакали, когда вспоминали о Сионе; на вербах, посреди его, повесили мы наши арфы». И даже вавилоняне, согласно 136 псалму, ценили по достоинству иудейские песни: «Там пленившие нас требовали от нас слов песней, и притеснители наши — веселья: „пропойте нам из песней Сионских“. Как нам петь песнь Господню на земле чужой?»

Да, Вавилония была чужой землей, но именно там начала формироваться и кристаллизоваться единая Библия. И если юные выходцы из Иерусалима, такие как пророк Даниил, обучались при царском дворе, а более прагматичные пленники отвергали Сион и становились настоящими вавилонянами, то верные единому Богу евреи стали формулировать новые законы, призванные подчеркнуть их отличия и особость. Они чтили субботу, обрезали своих мальчиков, придерживались строгих канонов в пище и нарекали детей еврейскими именами, ведь падение Иерусалима показало, что происходит, когда не уважают законов Божьих. Вдали от родины жители Иудеи становились просто евреями[29].

Изгнанники навечно заклеймили Вавилон как «мать блудниц и мерзостей земных», однако империя в то время процветала, а их заклятый враг Навуходоносор процарствовал 40 лет. Впрочем, по свидетельству Даниила, в конце жизни царь вавилонский сошел с ума, «отлучен он был от людей, ел траву, как вол, волосы у него выросли, как у льва, и ногти у него — как у птицы». Поистине, судьба, достойная преступлений царя (и прекрасный источник вдохновения для кисти Уильяма Блейка). И словно этого было недостаточно для удовлетворения их жажды мщения, еврейские пленники могли еще раз подивиться иронии истории: сын Навуходоносора Эвильмеродах (Амель-Мардук) настолько разочаровал своего отца, что тот бросил его в темницу, где принц познакомился и подружился с Иехонией, царем иудейским.

Валтасаров пир

Став царем Вавилона, Эвильмеродах освободил своего царственного товарища-еврея из темницы. Но в 556 году до н. э. он был свергнут; новый царь Набонид повел себя эксцентрично: он отказался почитать Мардука, бога-покровителя Вавилона, и стал насаждать культ лунного бога Сина, а затем удалился из Вавилона в оазис Тема (ныне Тейма), расположенный далеко от имперской столицы — в Аравийской пустыне. Со временем Набонида поразила таинственная болезнь, и, скорее всего, это именно он (а не Навуходоносор, как сообщает Даниил) обезумел и «ел траву, как вол».