Иерусалим и его обитатели. Иерусалимские прогулки

«Перед вечером поезд выползает, наконец, на темя гор и вдали, среди нагих перевалов и впадин, изрезанных белыми лентами дорог, показываются черепичные кровли нового Иерусалима, окружившего с запада зубчатую сарацинскую стену старого, лежащего на скрытом от нас скате к востоку. Тут мой спутник поднимается с места, становится лицом к окну, закрывает глаза и быстро-быстро начинает бормотать молитвы. Мы уже на большой высоте, солнце стоит низко, поднялся ветер – и дрожь пробегает по телу при выходе из жаркого вагона. Не дрожь ли горького разочарования? Новый, но какой-то захолустный вокзал из серого камня. Перед вокзалом галдят оборванные извозчики – евреи и арабы. Дряхлый, гремящий всеми винтами и гайками фаэтон, пара кляч в дышле: И в то время как сизый носильщик швыряет в фаэтон наши чемоданы, спутник мой по-детски, ладонью наружу, закрывает глаза и тихо плачет, покачивая шляпой».

Иерусалимский вокзал, тот самый «захолустный», появился между Хевронской и Бейт-Лехемской дорогой (эти исторические тракты и сегодня сохранили свои названия, превратившись в городские магистрали) появился в 1892 году, с ним же связаны и первые в городе гужевые пассажироперевозки. Железнодорожная ветка, шедшая из Яффо, тогдашнего главного порта в районе Эрец Исраэль, была проложена точно по старому караванному пути, называемому «ослиной дорогой» – петляя вдоль русла ручья Сорек, по одному из его протоков – ручью Гигантов (Нахаль Рефаим на иврите) и далее по долине Гигантов (Эмек Рефаим). Название Эмек Рефаим носит сегодня улица, в начале которой приютилось здание вокзала. А проложить железную дорогу по «ослиному пути» предложил в 1857 году английский инженер, которого привез с собой в пятое путешествие в Эрец Исраэль сам сэр Мозес Монтефиори, один из тех благородных еврейских филантропов и патриотов, вложивших в развитие еврейского ишува в Эрец Исраэль целые состояния. Монтефиори мечтал о развитии Земли Израиля, в то время известной лишь запустением и ужасной бедностью, тогда как даже в той же Турецкой империи на территории Анатолийского полуострова железнодорожный общественный транспорт вошел в обиход. «Ослиная тропа» была удобна тем, что по ее сторонам струили свои прохладные воды множество источников, а топография местности в районе ручья Сорек не требовала больших горнопроходческих работ, но…

Старый вокзал – ночью

В дело вмешалась популярность сэра Мозеса Монтефиори и его большой вес в обществе. Разузнав о его планах, австрийский и французский консулы заинтересовали ими свои правительства. Планы сооружения железнодорожной ветки Яффо-Иерусалим, по которой европейские паломники могли бы легко доезжать до древнего Города, испугали и возмутили тогдашнее турецкое правительство, султан повелел разорвать договор с Мозесом Монтефиори, и сообщение между Иерусалимом и Яффо – к вящей радости турок – осталось на уровне ослиных спин да тех самых «пары кляч в дышле», столь точно описанных Буниным спустя полвека. Не смог продвинуть проект железной дороги в Иерусалим и всемогущий француз Фердинанд Лессепс, чьей железной волей был построен через пески Синая Суэцкий канал. Не преуспел в этом и знаменитый иерусалимский археолог, архитектор и картограф Конрад Шик.

Йосеф Навон звали его… Отпрыск богатой еврейской семьи, происходящей от сефардских евреев, он родился в Иерусалиме в 1858 году, через год после краха планов Мозеса Монтефиори, связать Яффо и Иерусалим рельсовым путем. До 13 лет молодой Йосеф учился в талмуд-торе, после совершеннолетия отец послал его в Марсель – изучать экономику и торговое дело. Да-да, тринадцатилетним мальчиком начал Йосеф свой путь к богатству и карьере финансиста и предпринимателя. Вернувшись в Эрец Исраэль, он женится на одной из самых красивых женщин города – Гише Фрумкин, дочери Александра Фрумкина. Ее прозвали «булиса» («госпожа» – ладино), и, кроме ее красоты, она славилась добрым и покладистым характером, и сразу приглянулась молодому, наученному изысканным французским манерам, юноше. Это была первая свадьба между сефардскими и ашкеназскими общинами города, и долго еще браки подобного рода будут редкостью в Иерусалиме.

Конец пути