Иерусалим обреченный [= Жребий; Салимов удел; Судьба Салема; Судьба Иерусалима / Salem's Lot]

— Нет, — признала она. — Нет и еще раз нет. Но Бен… мне очень неприятно говорить такое о Мэтте, но некоторые сходят с ума тихо. Внутри себя.

— Не думаю, — спокойно возразил он. — Признаки всегда есть. Сознательно или подсознательно — ты их почувствуешь, заметишь. Скажи, ты бы поверила свидетельству Мэтта на суде — по поводу, скажем, несчастного случая?

— Да…

— Поверила бы, если бы он рассказал, что видел, как грабитель убил Майка Райсона?

— Да, наверное.

— Но не в этом случае?

— Но, Бен, я не могу…

— Опять! Ну, вот что, я не защищаю его точку зрения. Сейчас я только передам тебе ход своих собственных мыслей. О’кей?

— Давай.

— Я подумал было, что кто-то таким образом сводит с Мэттом счеты. Но мертвое тело! И потом, Мэтт встретил Майка по чистой случайности. Никто его в четверг к Деллу не звал. Видимо, заговор исключается.

— Что же остается в рамках материального?

— Что Мэтту это все-таки приснилось. Что Майк умер по какой-то естественной, но неизвестной причине.

— Ты и в это не веришь?

— Не верю, что ему приснилось, как открывается окно: окно было открыто. И ставень лежал на земле. Не только я это заметил — Перкинс Джиллеспи тоже. А ставни у Мэтта закрываются снаружи. Открыть их изнутри можно разве что отверткой и плоскогубцами, и то с трудом. А под окном — мягкая земля, и на ней никаких следов. Чтобы открыть снаружи ставень второго этажа, нужна лестница, а она не может не оставить следов. Вот что меня сильнее всего беспокоит: ставень, открытый снаружи, и никаких следов от лестницы внизу.

Они серьезно посмотрели друг на друга.

— Я думал об этом сегодня утром, — продолжал Бен. — И чем больше я думал, тем правдоподобнее мне казалась версия Мэтта. Так что я решился. Я убрал на время «не может» и «не могу». Теперь расскажи мне, что случилось с Мэттом вчера вечером. Если от этого все развеется как дым, никто в мире не будет счастливее меня.

— Не развеется, — произнесла она беспомощно. — Сгустится. Он как раз закончил мне рассказывать о Майке Райсоне. Потом сказал, что слышит шум наверху. Он был испуган, но пошел посмотреть. — Сьюзен сложила руки на коленях и сжала их так крепко, будто они могли улететь. — Некоторое время ничего не происходило… а потом Мэтт крикнул что-то вроде того, что он отменяет приглашение. Тогда… ну… я не знаю, как сказать…

— Рассказывай, не умирай.

— Мне показалось, что кто-то… кто-то другой как будто зашипел. Послышался удар, как если бы что-нибудь упало. И чей-то голос сказал: «Я позабочусь, чтобы ты заснул как мерт-вый, учитель». Слово в слово. А когда я пошла за одеялом для Мэтта — вот что я там нашла.

Она достала кольцо из кармана и отдала Бену.

Бен поднес его к окну, разглядывая инициалы.

— Майк Кори Райсон. Я швырнула его, потом заставила себя поднять, подумав, что ты или Мэтт захотите его видеть. Оставь у себя, я не хочу хранить его.

— Оно на тебя действует?..

— Плохо. Очень плохо. — Она подняла руку, как будто защищаясь. — И все-таки любой здравый рассудок против этого восстает, Бен. Я скорее поверю, что Мэтт каким-то образом убил Майка Райсона и зачем-то сочинил всю эту дичь. Подпилил ставень. Упражнялся в чревовещании.

— И устроил себе сердечный приступ, чтобы история выглядела натуральнее, — сухо добавил Бен. — Я не потерял надежду на материалистическое объяснение, Сьюзен. Я надеюсь его найти. Я чуть ли не молюсь, чтобы оно нашлось. Монстры в кино развлекают, но в жизни — не особенно. Я даже готов тебе поверить, что ставень мог самовольно отвалиться. Можно и дальше зайти. Мэтт — человек ученый. Он мог подобрать такой яд, который сложно или невозможно обнаружить. Мог даже принять что-нибудь, вызывающее сердечный приступ. Но зачем? Где мотив?

Она беспомощно покачала головой.

— Если ему нужно было зачем-то убить Майка, — пробормотал Бен, — к чему эти византийские легенды? Жизнь — не сюжет Эллери Квина.

— Но то… это… это же безумие, Бен!

— Да. Как Хиросима.

— Салем Лот — мой город, — отозвалась она упрямо. — Я знаю его. Если здесь происходит что-нибудь — это вполне реально и вещественно.

Рука Бена невольно потянулась к повязке на голове, заставляя Сьюзен спохватиться.

— Мне очень жаль. Я не знала за Флойдом ничего подоб-ного. Не могу понять его.

— Где он теперь?

— В камере. Перкинс Джиллеспи сказал мне, что отправит его в окружную тюрьму — к шерифу Маккаски… то есть он подождет, пока ты подашь на него в суд.

— А как ты к этому относишься?

— Никак. Он ушел из моей жизни.

— Я не собираюсь подавать на него в суд. — Она удивленно подняла брови. — Но я хочу поговорить с ним.

— О нас с тобой?

— О том, чего ради он приперся ко мне в этой нелепой куртке, шляпе, очках… и резиновых перчатках.

— Что?

— Ну, — Бен взглянул на нее, — светило солнце. Светило прямо на него. А ему, кажется, это не нравилось.

Они без слов глядели друг на друга. Как будто не о чем стало больше говорить.

* * *