Иерусалим правит

В тот первый вечер в Каире, помнится, меня ошеломили жара и путаница огромного перенаселенного города, плотная смесь экзотического и знакомого, тонких, бледных сказочных башен и куполов, темно-зеленых конических тополей и гигантских кедров, пальм, массивных церквей, так странно напоминавших храмы моей родной земли, ярко одетых коптских женщин, красота которых была невероятна, почти невыносима. Я помню синеву залитого лунным светом звездного неба, ощущение присутствия бескрайних таинственных песков, окружавших нас. На улицах царило бесконечное волнение, даже когда они казались пустынными, внезапное эхо отдавалось в переулках с высокими стенами, в лабиринтах, которые никогда не удастся нанести на карту, ибо Каир — город миров внутри миров, лабиринтов внутри лабиринтов и водоемов внутри водоемов; склепы здесь приводят в другие склепы, а пещеры тянутся все дальше и дальше в прошлое, которое оставило на этой земле следы прежде, чем фараоны явились править Египтом, и через пять тысячелетий, как думают некоторые, большая часть этих следов еще не найдена. Немецкие и российские ученые теперь получили доказательства, что здешние обитатели прибыли на Землю в летающих городах с другой планеты. Это единственный способ, который позволяет им объяснить внезапный расцвет цивилизации на зеленых берегах большой африканской реки. Как еще мы можем воспринять технические чудеса египтян, долговечность их империи? Я никогда не был вполне уверен, как относиться к этим теориям. Я согласен, что трудно предположить, будто столь совершенные люди появились из пыли и грязи дельты Нила. Я прочитал текст Ивлин Во[382], посвященный этой теме, и написал ей, но ответа не получил. Я встретил ее потом, гораздо позже, в Королевском литературном обществе. К тому времени она уже давно одевалась как мужчина и стала полной и неприятной, хотя по-прежнему сохранила пресловутый монокль. Как сказал Дж. Б. Пристли[383], в честь которого устроили тот вечер, она могла притворяться мужчиной, но она никогда никого не убедит, что она джентльмен. Я так весело смеялся над этой шуткой, что Бард Брэдфорда — с радостным возгласом: «Педик, маленький сноб!» — предложил мне глоток виски из своей бутылки (все прочие пили только херес); как мне сказали, этот сорт пользовался заслуженной популярностью. Я пошел на вечер с Обтуловичем[384], авиатором-поэтом, последнюю подругу которого только что интернировали. Если «мистер» Во прочла мое письмо, то она этого не признала. Она была излишне груба, когда я вернулся к обсуждению темы и поделился мнением, что единственное стоящее изобретение в Египте — это сигареты и стиль киношной архитектуры. Возможно, она хотела, чтобы я пригласил ее в кино. Она размахивала пустым мундштуком. Может, она просто надеялась, что я предложу ей экзотическую сигарету. Это мне снова напомнило о первом вечере в Каире, в ночном клубе, куда меня пригласил Квелч; клуб был очень похож на «Привал комедиантов»[385] в Петербурге — там царил безумный разврат, клиенты демонстрировали самые странные вкусы, как в одежде, так и в сексе.

Квелч сказал, что мое смущение его удивляет. Со слов брата он понял, что я привык бывать в свете. В свете, ответил я, — совершенно правильно. В полусвете — не так уверен. Квелч после этого стал немного раздражительным. С его точки зрения клуб был лучшим местом для коктейлей и сплетен, но если я чувствовал себя неловко, то он с радостью отвезет меня куда-нибудь, где поменьше народу.

— Хотя вы, возможно, сочтете это чуть менее simpatica[386]!

Эта немного таинственная фраза так и не получила объяснения.

Мы возвратились в бар отеля «Савой», где оказались почти единственными посетителями, не носившими формы, и где, как стало очевидно, людей гораздо лучше обслуживали, если их имена были известны персоналу. Поняв, что оказал Квелчу дурную услугу, я собирался уже предложить ему вернуться в «Кривую дорожку», но тут неожиданно узнал одного из мужчин, вошедших в бар. Загоревший, как всегда худощавый, с сединой в волосах, майор Най носил гражданский вечерний костюм.

Как только я помахал ему рукой (мы с Квелчем неловко сидели на плетеных стульях у дальнего края бара), майор с видимым удовольствием приблизился.

— Мой дорогой друг. Как же вам удалось попасть в Каир? Я слышал, что вы были в Соединенных Штатах. Между прочим, — добавил он, понизив голос, — никаких воспоминаний, ага? Я здесь как бы по секрету. Что?