Иерусалим правит

Это был невозможный и все же естественный союз. Красоту такого равновесия, баланса мужского и женского, познал Бисмарк. Адольф Гитлер воплощал гордую мужественность, а Бенито Муссолини — духовную, женственную сторону фашистской дисциплины. Если бы их оставили в покое, думаю, они достигли бы идеала — сочетания немецкой практичности с итальянским стилем. Если бы их не стравили ничтожные соперники — тогда осуществилась бы великая мечта. Я признаю, что между этими харизматичными лидерами возникали определенные личные конфликты. Но такое всегда случается в самых блестящих брачных союзах. Они были в движении — и слишком заняты, чтобы в полной мере использовать потенциал своих различий. Я думаю, возможно, то же самое случилось со мной и Рози фон Бек. Мы были слишком сильны друг для друга. В природе таким силам, таким великим и благородным противоположностям иногда достаточно легчайшего соприкосновения — и они уже срываются с орбит и уносятся в неизвестность. Пока мы оставались наверху, вдали от обязанностей или страхов, в нашем распоряжении была целая прекрасная вселенная. Но, в конечном счете, мечтателям для выживания нужна обычная пища. Если мечтатель сопротивляется требованиям совести, он сопротивляется опыту, он сопротивляется реальности. Он теряет силу. Я твердо решил, что со мной такого никогда не случится. Конечно, я виню во всем евреев. Именно они хотели увлечь мир в пучину абстракций.

И все же этот миг блаженства навеки сохранит свое очарование.

Меня любили многие женщины. И со множеством женщин я занимался любовью. Но только три женщины стали для меня по-настоящему родными, вошли в мою плоть и кровь. Они всегда в моем сердце. Первая — Эсме, невинная, изумительная Эсме, моя милая сестра, моя маленькая девочка; вторая — миссис Корнелиус, которую я любил за ее здравомыслие и умение наслаждаться обычной жизнью; третья — Рози фон Бек.

Свет проникал сквозь щели в вагон для перевозки скота и рисовал черно-белые полосы на стенах, провонявших дезинфекцией. Я не единственный оставшийся в живых человек, который до сих пор при запахе дезинфицирующих средств начинает бояться смерти.