Иерусалим

— Напиши об этом сестрам, если я умру, — сказал мальчик. — Напиши, что я не знал, что это была водка.

— Да, — отвечала Карин.

— Я не знал, клянусь тебе.

Весь день у Ингмара была лихорадка и бред.

— Не говори только отцу, — просил он сестру.

— Нет, никто ему ничего не скажет.

— Но если я умру, отец узнает, и мне будет перед ним стыдно.

— Ведь ты же не виноват, — сказала Карин.

— Но, может, отец подумает, что мне не следовало ничего принимать из рук Элиаса. Как ты считаешь, все в деревне знают, что я был пьян? — спрашивал он опять. — Что говорят работники и старая Лиза? Что говорит Ингмар-сильный?

— Он ничего не говорит, — успокаивала его Карин.

— Ты, Карин, объясни им, пожалуйста, как все произошло. Мы были в трактире в Кармсунде. Они пили всю ночь, а я сидел на лавке в углу и дремал. Элиас разбудил меня и ласково сказал: «Проснись, Ингмар, тебе надо согреться, вот, выпей, это просто горячая вода с сахаром!» — Мне было очень холодно, когда он меня разбудил, я выпил и в первую минуту понял только, что питье горячее и сладкое. А он дал мне совсем не то, что говорил. Ах, что теперь скажет отец!

Карин отворила дверь. Элиас все еще сидел в столовой, и она подумала, что ему не мешает послушать их разговор.

— Если бы отец был жив, Карин! Если бы только отец был жив!

— Что же тогда, Ингмар?

— Я думаю, что отец убил бы Элиаса.

Элиас грубо расхохотался, а Ингмар смертельно побледнел, услышав его смех. Тогда Карин поспешила затворить дверь.

После этого случая Элиас стал гораздо уступчивее и не препятствовал Карин, когда она решила поместить Ингмара к учителю.

В первое время после того, как Тимс Хальвор получил часы, ни один крестьянин не упускал случая зайти к нему в лавку, чтобы послушать историю о часах Ингмара Ингмарсона. Целыми часами простаивали крестьяне в длинных белых шубах, облокотившись на прилавок, и, с серьезными лицами глядя на Хальвора, внимательно слушали его рассказы. В заключение Хальвор вынимал часы из кармана и показывал смятую часовую крышку и разбитый циферблат. «Да, так вот как его ударило бревно! — говорили крестьяне, и казалось, что перед их глазами встает вся картина смерти Ингмара. — Да, ты должен гордиться, что владеешь этими часами, Хальвор».

Показывая часы, Хальвор все время крепко держал их за цепочку, ни на секунду не выпуская их из рук.

Однажды в лавке Хальвора по обыкновению толпился народ. Хальвор рассказал всю историю и, наконец, вынул часы. Всех присутствующих охватило какое-то благоговение, и в лавке воцарилась глубокая тишина, пока крестьяне один за другим подходили и рассматривали часы.

Как раз в это время в лавку вошел Элиас, но все были так заняты часами, что никто не обратил внимания на его приход. А так как Элиас знал историю с часами своего тестя, то сразу понял, в чем дело. Он не завидовал Хальвору, но ему казалось смешным, что он и другие с таким благоговением относятся к старым сломанным часам.

Элиас протиснулся к прилавку и, быстро протянув руку, выхватил у Хальвора часы.

Хальвор бросился отнимать их, но Элиас отступил назад, держа часы высоко в руке, словно поддразнивая его. Хальвор оперся руками о прилавок и перепрыгнул через него. У него был такой свирепый вид, что Элиас испугался и вместо того, чтобы остановиться и вернуть часы, очертя голову бросился бежать по лестнице, ведущей на улицу. К несчастью, он попал ногой в пролет и упал с лестницы. Хальвор бросился на Элиаса, вырвал у него часы и несколько раз его ударил.

— Не бей меня, — запричитал Элиас. — Посмотри лучше, цела ли моя спина.

Хальвор выпустил его, но Элиас не мог шевельнуть ни рукой ни ногой.

— Помоги мне, — попросил он.

— Сам встанешь, когда протрезвеешь, — сказал Хальвор.

— Я не пьян, — возразил Элиас, — но когда я ступил на лестницу, мне показалось, будто ко мне подошел Ингмар-старший и взял у меня часы; я испугался и упал.

Тогда Хальвор наклонился, чтобы поднять беднягу. Элиаса отвезли домой. Он сломал себе позвоночник, и у него отнялись ноги.

С этого дня Элиас не вставал с постели. Он превратился в беспомощного калеку, но он мог говорить, и целый день только и делал, что молил дать ему водки.

Доктор строго-настрого запретил Карин давать ему спиртные напитки, которые оказались бы для него смертельны. Тогда Элиас начал стараться силой добиться своего, он кричал и шумел все ночи, вел себя как безумный и никому не давал покоя.

Для Карин наступила тяжелая жизнь. Муж так мучил ее, что казалось, она этого больше не вынесет. Он наполнял весь дом своими проклятиями и бранью, и их жизнь превратилась в сплошной ад.

Тогда-то Карин и обратилась к учителю с просьбой взять к себе Ингмара. Она не хотела, чтобы брат ещё хоть один день провел дома, и не взяла его даже на Рождество.

Все работники Ингмарсгорда были в каком-нибудь родстве с Ингмарсонами и всю жизнь провели в усадьбе. Если бы не это, они не выдержали бы такой жизни.

Редкую ночь Элиас давал им спокойно спать. Каждый раз он придумывал что-нибудь новое и так мучил Карин, что она, в конце концов, исполняла его просьбу.

Такая ужасная жизнь тянулась для Карин больше года.