Иерусалим

Скоро она узнала, что Гунхильду нашли на дороге мертвой. Ее уже перенесли в дом и положили на носилки в подвале. Гертруда знала, что на востоке мертвых хоронят очень скоро, но все-таки испугалась, видя, что приготовления к похоронам были в полном ходу. Тимс Хальвор и Льюнг Бьорн сколачивали гроб, а несколько пожилых женщин одевали умершую. Миссис Гордон отправилась в американскую миссию просить разрешения похоронить Гунхильду на американском кладбище. Бу и Габриэль стояли на дворе с заступами в руках и ждали только возвращения миссис Гордон, чтобы отправиться рыть могилу.

Гертруда сошла в подвал. Она долго смотрела на Гунхильду и потом горько заплакала. Она всегда любила свою подругу, которая лежала перед ней мертвой, но, стоя теперь и глядя на Гунхильду, ясно сознавала, что ни она сама и никто другой из колонии не любил Гунхильду так, как та заслуживала. Правда, все ценили ее за то, что она была справедлива, добра и правдива, но она делала жизнь тяжелой себе и другим, потому что легко раздражалась по пустякам и этим отталкивала от себя многих людей. И когда Гертруда так думала, ей становилось страшно жаль Гунхильду, и слезы снова текли из глаз.

Вдруг она перестала плакать и начала рассматривать Гунхильду с беспокойством и страхом. Она увидела, что Гунхильда лежит с тем же выражением на лице, какое у нее бывало при жизни, когда она задумывалась над каким-нибудь трудноразрешимым вопросом. Странно было видеть, как она лежит неподвижно и думает, слегка надув губы и сдвинув брови.

Гертруда медленно отошла от покойницы. Уловив выражение вопроса на лице Гунхильды, она вспомнила свои собственные сомнения. Ей показалось, что Гунхильда тоже вопрошает, зачем Иисус послал ее в эту страну. Казалось, она спрашивала: «Неужели я должна была приехать сюда, только для того, чтобы умереть?»

Когда Гертруда снова вышла на двор, к ней быстро подошел Бу. Он попросил ее пойти с ним и сказать несколько слов Габриэлю Маттсону.

Гертруда в недоумении взглянула на Бу, мысли ее были так далеко, что она не сразу поняла, о чем он говорит.

— Ведь это Габриэль нашел Гунхильду на дороге, — пояснил ей Бу.

Гертруда не слышала его; она смотрела на юношу, но думала о том, почему Гунхильда лежит с таким выражением на лице.

— Подумай, как ужасно было Габриэлю случайно найти ее мертвой, когда он, не подозревая ни о каком несчастье, шел по дороге, — сказал Бу.

Видя, что Гертруда все еще не понимает его, он продолжал глубоко взволнованным голосом:

— Я не знаю, что бы со мной было, если бы я нашел мертвым на дороге человека, которого я люблю больше всего на свете.

Гертруда оглянулась, как бы очнувшись от сна. Ну-да, конечно, ведь она и раньше знала, что Габриэль любит Гунхильду. Они должны были пожениться, если бы их не разлучило путешествие в Иерусалим. Но они все-таки отправились в Иерусалим, хотя знали, что теперь уже никогда не смогут стать мужем и женой. И теперь Габриэль нашел Гунхильду мертвой на дороге.

Гертруда подошла к Габриэлю, который неподвижно стоял у ворот, воткнув заступ в землю. Губы его были плотно сжаты, взгляд устремлен в одну точку. Когда Гертруда подошла к нему, он пошевелил губами, но не произнес ни слова.

— Хорошо бы, если бы он смог заплакать, — шепнул Бу Гертруде.

Гертруда молча протянула Габриэлю руку, как это в обычае на похоронах между близкими родственниками, рука Габриэля вяло и безжизненно лежала в ее руке.

— Бу сказал мне, что это ты нашел Гунхильду, — сказала Гертруда.

Габриэль стоял неподвижно.

— Тебе, должно быть, было очень тяжело, — продолжала Гертруда, между тем как Габриэль стоял как каменное изваяние. Гертруде удалось проникнуть в его горе, и она поняла, как это должно быть для него ужасно.

— Думаю, Гунхильде было приятно, что именно ты нашел ее, — продолжала она.

Габриэль вздрогнул и взглянул на Гертруду широко раскрытыми глазами.

— Ты думаешь, это ей было приятно?

— Да, — отвечала Гертруда, — я понимаю, что тебе это было очень тяжело, но я думаю, она хотела, чтобы ее нашел именно ты.

— Я не отходил от нее ни на минуту, — тихо произнес Габриэль, — пока не подошли люди, которые могли мне помочь; я нес ее бережно и осторожно.

— Я в этом не сомневаюсь, — сказала Гертруда.

Губы Габриэля задрожали и слезы внезапно полились из глаз. Бу и Гертруда тихо стояли около него, давая ему выплакаться. Габриэль рыдал, уткнувшись лицом в ворота.

Немного погодя, он успокоился и, подойдя к Гертруде, взял ее за руку.

— Спасибо, что ты заставила меня заплакать, — сказал он. Голос его звучал нежно и мягко, как всегда говорил его отец, старый Хок Маттс. — Я покажу тебе кое-что, что не решился показать другим, — продолжил он. — Когда я нашел Гунхильду, в ее руках было письмо от отца, я взял его, так как считал, что больше других имею право прочитать его. Я покажу его и тебе, ведь у тебя тоже на родине остались старики родители.

Гертруда взяла письмо и прочла его, а потом взглянула на Габриэля.

— Так это и убило ее? — спросила она.

Габриэль кивнул головой:

— Да, я думаю, что это и убило ее.

Гертруда громко воскликнула: