Иешуа, сын человеческий

— С апостолами и тебе не стоит сейчас встречаться. Лишь за несколько дней до появления меня перед ними оповестишь Петра, будто голос мой слышала с повелением собраться всем апостолам на Иордане, выше впадения его в Галилейское море. Там, где проходила наша первая тайная вечеря и где получил я послание от Абгара. Сделать это придется тебе. И еще попрошу сходить в отчий дом мой и позвать на встречу с апостолами брата моего Иакова.

— Все сделаю, равви, — смиренно ответила Мария. — К Иакову схожу дней через десять. Передав твою волю, назову срок. Пусть приходит в мой дом.

— Да, так, пожалуй, лучше. Не стоит все дела оставлять на последние дни.

— Петра тоже необходимо оповестить загодя, дав ему время на сбор апостолов. Они сейчас, скорее всего, по своим домам.

— Вполне разумно.

Вроде бы месяц — большой срок, но не зря говорят: минуты тянутся, часы идут, дни проходят, а недели мелькают. Совсем незаметно приблизился решающий день. Вот уже Иаков в доме Магдалины. Со всем согласен, искренне заверяет, что продолжит дело своего святого брата. Вот и весть от караванщиков, что на следующий день они остановятся, миновав Капернаум, в условленном месте — все складывалось так, словно сам Всевышний заинтересован в ладности происходящего. И Иисус благодарил Отца Небесного за протянутую над ним длань его, а вместе с тем и Магдалину, которая в последние дни крутилась, словно волчок.

Канун встречи с апостолами. Когда совсем стемнело, они все втроем (служанка заперла ворота на замок) покинули дом Марии Магдалины и направились к берегу озера, чтобы всю ночь идти по нему к верхнему Иордану, а затем в условленное место. Там Иисус, укрывшись в чаще, должен провести весь день в ожидании урочного часа, а служанка и Мария похлопочут, чтобы ничего не сорвалось с отъездом.

Мария даже не оглянулась на дом, в который, быть может, не суждено ей возвратиться.

Разделились они у Капернаума. Мария со служанкой пошли в город, выяснить, миновал ли Капернаум купеческий караван, а когда ей подтвердили это, поспешила к месту его дневки. Там Мария повидалась с главой караванной охраны, и тот заверил ее:

— Все готово для тебя и спутника твоего. Завтра утром — в путь.

— Он прибудет после заката солнца. Я встречу его сама и приведу его в шатер.

— Мы рассудили, что один шатер для вас двоих будет наиболее сподручно и не так станет бросаться в глаза лишнее. Муж с женой присоединились к нам…

— Меня это вполне устроит, но как он? В общем, время покажет. Приобрести еще один шатер, думаю, не составит трудности. В Дамаске, допустим, купить.

— Запасные шатры есть и у меня, но не в этом дело.

— Я понимаю и принимаю. Но не все зависит от меня.

Поручив служанке и слуге, которого выделили караванщики, готовить все для встречи Иисуса, она поспешила к нему, чтобы уговориться с ним о том месте, где она станет ждать его после прощания с апостолами и братом, и обрадовать сообщением, что его ждут купцы и глава охраны каравана.

О том, что шатер приготовлен только один на двоих, она решила пока умолчать. Поставить его, что называется, перед фактом, а затем очаровать всей своей страстью.

Время для этого, как она посчитала, вполне подоспело.

Нашла Иисуса она быстро. Мария предполагала, что он будет именно там, где исповедовался ей; показав письмо из Эдессы от Абгара, и не ошиблась. Иисус лежал на разостланной хламиде лишь в одном хитоне и вроде бы даже дремал, ибо веки его были сомкнуты. Она присела рядом.

— Радуйся, равви. Тебя ждут в караване. Они не изменили своего решения.

— Спасибо, Мария, за все.

Побыв с Иисусом около часа и обговорив с ним место, где она обождет его, она покинула рощу: вот-вот начнут подтягиваться апостолы, а видеть ее они не должны ни в коем случае.

Иисусу оставалось теперь только ждать урочного часа и волей своей определить, когда брат его и все апостолы сойдутся в указанном им месте. Теперь он чувствовал себя совершенно спокойно, ибо весть Марии Магдалины была весьма кстати.

Вот и последний апостол — Фома. Вечно в чем-то сомневающийся, задающий порой такие наивные вопросы, что не вдруг на них найдешь ответ.

«Пусть немного потомятся. Пообсуждают меж собой предстоящее».

И вот, надев хламиду, он стороной обошел место встречи, чтобы появиться со стороны Иордана, в лучах склоняющегося к закату солнца. Эффект этот им был предусмотрен с уверенностью в полной его удаче.

Удалось: апостолы увидели учителя их, Мессию, медленно ступавшим не по земле, а по воздуху, как бы нисходящим свыше. Ближе он и ближе. Вот уже идет по траве, приминая ее, как обычный человек. Вот он — рядом, вот он поклонился и изрек взволнованным голосом, необычно глухим, басовитым:

— Вот я… Сын Божий богоявлен вам.

Поражены апостолы. Они оповещены были о том, что пред ними предстанет учитель их, дабы заповедовать им волю Отца Небесного устами Сына своего, они внутренне готовились к этому чуду, к этому святому сошествию, но увидевши живым и здоровым учителя своего, рты, что называется, разинули, не в силах молвить ни слова.

Первым обрел дар речи апостол Фома:

— Ты ли это, равви? Ты ли Сын Божий?!

— Я. А кто же еще?