Йестердэй

– Ну и куда ты пропал?

– И Вам добрый день, Евгения Александровна.

– Старый, ты опять?

– Ты о чем?

– Тьфу!

– Вот и поговорили.

– Стоп. Давай с начала.

– Давай.

– Ты интервью написал?

– А то.

– Тогда какого же ты…

– Ну! Ну!

– … черта его не шлешь?

– А ты почту проверь.

– А, прости, получила. Мог бы и вчера послать.

– Ну, ты знаешь, я мог бы…

– Ладно. Ладно. Не начинай. Некогда мне, кругом одни… Ну, никто ничего не может толком сделать. Один ты молодец. Пока.

– Нет, Женька, подожди. Дело у меня к тебе.

– Может на следующей неделе? Как раз номер подпишем…

– Да мне информация нужна.

– Тебе? Слушай, старый, ты деградируешь. К Ленке вернулся уже?

– Я не уходил.

– Вот оно и видно.

– Женька у кого из нас времени нет?

– Так чего тебе?

– Вы в прошлом месяце о продаже театральных билетов с рук статью тиснули…

– Статью! Тема номера была. И не только театральных. Там и концерты, и спорт…

– Вот. А мой одноклассник один, Иван Солонов, вроде бы шишкой был в этом деле. Мне бы подробности какие…

– Все поняла. Дам поручение, поищут тебе подробности. Найдут – пришлю тебе. Всё?

– Все. Премного благодарны, барыня Вашей добротой. Век будем…

Отключилась. И эта женщина… И эту женщину… Ну и так далее.

[пауза]

Йестердэй, зе гууд олд дэейз.

Йестердэй, зе вэй ви юзд ту плэй

Йестердэй, ит джаст гот ворз энд ворз.

Йестердэй, зе фьючерз бииин рехёёёёёзд.

[пауза]

С метро у меня явно не складывается. Почему-то попадаю в самую толпу. И через раз, как только я спущусь на платформу в любом месте Москвы, так из туннеля выныривает какое-то чудовище на колесах, пышет жаром и гудит. На открытой платформе этого подземного гада всегда лежат четыре пары колес для поезда, а в единственном вагоне никогда никого не бывает. Мне кажется, этот дракон преследует меня по всему городу, затаившись в своих подземельях и выжидая момент, чтобы накрыть меня лязгом, обдать жаркой волной рассекаемого воздуха подземелий. После чего, кстати, в туннеле остается только выжженная земля минут на десять. А на платформе, естественно, собирается дикая толпа недовольных теток, каждая из которых норовит пройти через ту самую точку пространства, где находится мое материальное тело. Кстати. Годам примерно к двадцати семи, по моим наблюдениям, каждая девушка, проводящая часть жизни в метро, обращается в злобную ведьму, нет, фурию, прорывающуюся в вагон, к месту, где можно посидеть до следующей остановки, сквозь любое количество пассажиров, намеревающихся этот самый вагон покинуть. Я понятно это сказал? Еще раз: люди из вагона еще не вышли, а богомерзкая тетка туда уже продралась и согнала с сиденья юное создание неопределенного пола в джинсах и с виноватым лицом. Путь ее, тетки, чаще всего пролегает через меня. Могу показать синяки на боках, груди и животе. Позу футболиста, стоящего в стенке при штрафном ударе, я принимаю автоматически, как только поезд подходит к платформе. Тем пока и жив.

[пауза]

А к чему я это все? Да! Я же видел сегодня Карину! Я уверен в этом. Ну, почти. Да. Нет. Да она это была. Рассказываю. Я выбрался в город за гонораром. Собрал волю в кулак и не стал брать такси. На метро поехал в центр. Ну, это ладно. Доехал, получил, потрепался там, в редакции и дай думаю, повторю эксперимент. Прогуляюсь пешком до Театральной и опять сяду в метро. Шел себе тихонечко, подставлял голову ветру, лелеял в кармане гонорар. Был повод порадоваться жизни. Как говаривал в строгой сосредоточенности Федор Поликарпыч Мендякин: «Был бы повод, найдем и провод». Что он имел в виду, я выяснить так и не сумел. Потому что каждый раз после этой сентенции отключался от беседы. Я отключался, не он. Ему-то что.

[пауза]