Иезуит

— Может быть, это только предлог затащить меня сюда… или, в самом деле, это красивая дама, влюбленная в меня до безумия, делает глупости. А почему нет? Есть масса примеров, что молодые люди гораздо хуже меня достигли с помощью женщин неслыханной высоты!

Он поднял голову и остолбенел. Между деревьями виднелась белая фигура, в которой опытный глаз Карла узнал тотчас же молодую девушку. Она как-то странно смотрела на него.

Фаральдо мигом бросился в ее сторону, но когда он подошел, то видение куда-то пропало. Напрасно он осмотрел землю, надеясь найти какие-нибудь следы.

Спустя некоторое время к нему подошел мажордом и предупредил его, что становится сыро и, не мешало бы его сиятельству вернуться в комнаты. Карл сначала делал вид, что не слышит, но должен был уступить просьбе слуги.

Так прошло пять или шесть дней. Венецианец соскучился бы в этом золотом плену, если бы его не развлекали постоянные появления таинственного видения. Он пробовал расспросить мажордома, но ничего из этого не выходило. Когда прошло опьянение восторгом в течение первых пяти дней, Карл понял, что он был временной игрушкой какого-то сильного скрывающегося существа, которое играло с ним как кошка с мышкой. В один из следующих дней мажордом вошел к Карлу угрюмый и нахмуренный. Венецианец испугался, предчувствуя что-то недоброе.

— Что такое, милый Жеромо? — спросил Карл, стараясь скрыть свое смущение.

— Кое-что готовится сегодня вечером… вы узнаете свою участь… — ответил мажордом. — Личность, которая приказала привезти вас сюда… хочет сегодня вечером видеть вас…

— Это мужчина… или женщина? — спросил живо Карл.

Мажордом еще больше нахмурил брови.

— Что вам за дело знать это?

— Мне даже очень нужно знать, — горячо ответил Фаральдо. — Если это мужчина, то всякий наряд будет хорош, если это женщина, то я ничего не должен упустить в моем костюме, чтобы выставить свои природные физические качества.

— Вообразите себе, что дело идет о старой и очень некрасивой женщине.

— Это безразлично, мы, мужчины, чтим не особу, а женщину; но, извините, это между прочим, почему вы не называете меня больше сиятельством?

— Потому что комедия окончена, — возразил мажордом, — и каждый из нас принимает свой вид и имя.

И он продолжал, говоря сквозь зубы:

— Дай Бог, чтобы переход из комедии в трагедию не был бы ему слишком грустен.

Карл сделал недовольную гримасу. Он только что стал входить в роль важного маркиза, и вдруг такое разочарование!

— Так я больше не важный господин? Я более не сиятельство?

— Вы просто Карл Фаральдо, прелестный молодой венецианец, с которым я с большим удовольствием познакомился…

И мажордом тихо прибавил про себя: «…и, которого я хотел бы никогда не знать».

— И лишаюсь всего моего имущества? — спросил Карл.

— Вам больше ничего не принадлежит, — сказал мажордом. — А должен сказать, вы отлично играли роль маркиза.

— А скажите, вы больше не мажордом?

— Мажордом, но не ваш. Я принадлежу весьма сильной и важной личности, которая и заставила меня сыграть с вами эту комедию, за которую прошу прощения.

— От всего сердца, милейший, но все-таки скажите мне, кто будет сегодня вечером моим хозяином, мужчина или женщина?

Мажордом задумался.

— Даю вам совет: постарайтесь сделать себя сегодня более красивым, — сказал он коротко.

— Дело идет о женщине! — вскричал радостно Карл. — Да еще и влюбленной!

Мажордом, между тем, удалился, говоря про себя: «Дай Бог, чтобы его красота произвела впечатление на мою жестокую госпожу и тем спасла бы ему жизнь. О, Боже. Спаси душу моей госпожи, всели в нее жалость и избавь ее от нового преступления».

Размышления Карла были гораздо менее грустные. Остаток времени он употребил на разные туалетные приспособления. Когда мажордом пришел за ним, то нашел его очень красивым.

ЗАЛ ЗМЕЙ

Жеромо, или, называя его настоящим именем, Рамиро Маркуэц, повел его по бесконечным коридорам, давая ему советы, как обходиться с особой, пригласившей его на ужин.

— Эта особа, — проговорился, наконец, мажордом, — весьма красивая женщина.

Между советами он часто употреблял фразу: «Думайте о своей душе». Но эти слова молодой человек Карл Фаральдо понял в смысле противиться искушениям, которые, по его мнению, ему готовились.

Но когда он вошел в комнату, где его ожидал пир, его размышления исчезли, предоставив место сильному удивлению. Зал был не велик, и накрытый посередине стол на две персоны занимал большую часть места. Вообще же убранство зала было бесподобно: везде сверкали драгоценные вещи, и стол блистал роскошной сервировкой. Четыре бронзовые змеи, прикрепленные по стенам, держали в своих пастях зажженные канделябры, испускавшие мягкий, приятный свет. По этим змеям зал носил свое название. Мажордом подвел Карла к одному из стульев и удалился. Карл снял шляпу и плащ; он хотел снять шпагу, но шум в соседней комнате отвлек его внимание. Поэтому он уселся, держа шпагу между коленями, углубленный осмотром этого чудного помещения.