Иезуитский крест Великого Петра

Австрийцы не предусмотрели ловкости русского капитана Румянцева, следующего по пятам за царевичем. Капитан разведал о царевиче все и помчал с донесением к царю, а 28 июля он и Толстой прибыли в Вену. Вместе с Веселовским они были на аудиенции у немецкого императора Карла VI. Еще в Спа граф Толстой и капитан гвардии Румянцев получили наказ от Петра, как вести дело. Написал Петр Алексеевич и сыну: «Понеже всем есть известно, какое ты не послушание и презрение воле моей делал и ни от слов, ни от наказания не последовал наставлению моему; но, наконец обольстя меня и заклинаясь богом при прощании со мною, потом что учинил? Ушел и отдался, яко изменник, под чужую протекцию! Что не слыхано не точию междо наших детей, но ниже междо нарочитых подданных. Чем какую обиду и досаду отцу своему и стыд отечеству своему учинил! Того ради посылаю ныне сие последнее к тебе, дабы ты по воле моей учинил, о чем тебе господин Толстой и Румянцев будут говорить и предлагать. Буде же побоишься меня, то я тебя обнадеживаю и обещаюсь богом и судом его, что никакого наказания тебе не будет, но лучшую любовь покажу тебе, ежели воли моей послушаешь и возвратишься. Буде же сего не учинишь, то, яко отец, данною мне от бога властию проклинаю тебя вечно; а яко государь твой, за изменника объявляю и не оставлю всех способов тебе, яко изменнику и ругателю отцову, учинить, в чем бог поможет мне в моей истине. К тому помяни, что я, все не насильством тебе делал; а когда б захотел, то почто на твою волю полагаться? Что б хотел, то б сделал».

Толстой и Румянцев добивались возможности встречи с царевичем. Веселовский вторил им. Цесарь был уклончив в ответе.

Толстой добился приема у тещи Алексея и показал ей в немецкой копии письмо Петра к сыну.

Ознакомившись с письмом, герцогиня пообещала графу Толстому, что изыщет способы, «чтоб сделать славное дело, такого великого монарха помирить с сыном его».

— Никакого примирения! — заявил Толстой. — Царевича должно отправить к отцу вместе со мной. Иначе Петр проклянет его.

После разговора с тещей царевича Толстой писал царю: «Что герцогиня говорит, будто не ведают они, где ныне царевич обретается: сие, мнится мне, говорят для того, чтоб, не объявляя о пребывании его в землях цесарских, стараться примирить его с вами. А я по моей рабской должности доношу вашему величеству мое слабое мнение, что цесаря в посредстве такого примирения допускать не безопасно: понеже бог ведает, какие он кондиции предлагать будет! К тому ж между вашим величеством и сыном вашим какому быть посредству? Сие может назваться больше насильством, а не посредством».

Выполняя волю Петра, доверенные ему люди — Веселовский, Толстой и Румянцев, а также переводчик Толстого Беневени изыскивают возможности закончить успешно возложенную на них миссию. В ход пущены льстивые обещания, не гнушались и подкупа. Еще ранее Веселовский сообщал, что министр Цицендорф падок на деньги. Деньги сыграли свою роль: Толстому и Румянцеву дозволено было отправиться в Неаполь, к Алексею. Немецкий император Карл VI, похоже, хотел сохранить в тайне местопребывание царевича, но того не хотели Цицендорф и принц Евгений.

24 сентября царские люди прибыли в Неаполь. Толстой бывал в этом городе прежде, знал его, были у него и знакомые здесь. Через день предстояла встреча с Алексеем.

Что за люди готовились к встрече с наследником русского престола? Маленький штрих характеризует этих подданных Петра Великого. «Свидание должно быть так устроено, — писалось в инструкции венского министерства неаполитанскому вицерою, — чтоб никто из москвитян (отчаянные люди и на все способные) не напал на царевича, и не возложил на него руки, хотя я того и не ожидаю».

Ловок и лих был Александр Румянцев, умен Петр Толстой.