If you're going through hell keep going (СИ)

Я поворачиваюсь и вижу, что Стилински поднимает с заснеженной земли катану Киры и приставляет её концом лезвия к животу. Его руки дрожат, однако, в глазах отчётливо видна уверенность.

— Нет, Стайлз, нет!! — я протягиваю к нему руку, хоть и знаю, что никто не возьмёт её сейчас.

— А что, если это действительно спасёт Скотта и остальных, Брук? Что, если это спасёт всех? — голос Стайлза дрожит на последнем слове.

— А что, если это ещё один трюк? — Лидия встаёт на мою сторону, я вижу, как она нервно прикусывает губу.

— Больше никаких трюков, — скрипучий голос ногицунэ ударяет в голову.

Никаких трюков … Умереть и спасти других, или струсить и проиграть.

— Покончи с этим, Брук, — снова произносит тёмный лис. — Позволь единственному человеку, которого ты смогла полюбить, пасть на свой собственный меч. Сделай ради него то, что он не может сделать сам … Будь его кайсяку!

Мои колени дрожат в такт рукам Стайлза, что всё ещё продолжают сжимать рукоять катаны.

Я знаю, что он может сделать это, и знаю, что я ему это сделать не дам.

Я вижу, как Стилински на секунду прикрывает глаза, словно это последний момент перед тем, как он действительно убьёт себя. Я чувствую, как гнев, переполняющий меня буквально мгновение назад, исчезает, и на его место приходит пустота. Не сосущая, не заставляющая людей плакать, а та, которая возникает тогда, когда с привычного места что-то убирают.

Вот была книга на полке, а сейчас за место неё пустота.

Вот был человек, а теперь его нет.

Однако, вдруг, Стайлз меняется в лице. Он прищуривается, а затем оборачивается через своё плечо, словно что-то увидел. Катана падает из его рук точно на землю.

— Это иллюзия, — шепчет он, а затем поднимает взгляд на меня. — Иллюзия! Всё выглядит и ощущается по—настоящему, как в тот раз, когда мы были в больнице, Брук! Помнишь, как реально всё было тогда — боль, запах, свет, сейчас тоже самое!

— У вас всё равно нет других ходов! — голос ногицунэ становится громче, кажется, тёмный лис злится.

А затем я слышу рычание.

Это не оборотень, я уверена. Я знаю этот звук — он словно поднимается откуда-то с утроба животного.

Это рейко.

Я перевожу взгляд туда, куда недавно смотрел Стайлз и вижу лиса. Он потрёпан и выглядит хуже, чем обычно, однако, он ступает по снегу уверенной походкой, каждый раз выпуская когти, когда подушечки ступней касаются снега.

Дитон говорил, что мы всё ещё связаны с ним, именно поэтому мои глаза зелёные, а не золотые или голубые, как у других оборотней.

Из бардо нет простого выхода. В тот раз рейко пожертвовал собой для того, чтобы спасти меня и Стайлза, и, кажется, как я и думала, он не на стороне ногицунэ. Он просто пленник бардо.

Рейко привстаёт на задние лапы на несколько секунд, а затем в прыжке набрасывается на ногицунэ, опрокидывая его на спину.

Я хватаю Киру за кисть и тяну за собой. Стайлз и Лидия идут следом. Я вспоминаю, какого это было раньше — Стилински прав, было больно, но в итоге оказалось, что и нет никаких кандалов и капканов. Нужно попробовать.

Пока рейко прижимает ногицунэ к земле, мы проходим мимо Они, которые взмахивают своими мечами и режут наши руки и ноги.

Слишком реально, чтобы быть неправдой. Но я верю Стайлзу и иду дальше, стиснув зубы. Я слышу, как Кира издаёт приглушённый стон, слышу, как тяжело за спиной дышит Стайлз, слышу, как стучат каблуки Лидии по замёрзшей земле — и все эти звуки придают мне силы.

Скотт оставил свою стаю на меня, и я его не подведу.

Когда мы доходим до ногицунэ, рейко отступает, я хватаю тёмного лиса за куртку и со всей волчьей силой кидаю его вперёд так, что он скользит по полу до тех пор, пока не врезается головой в дверь, открывая её нараспашку.

За ней нет сада, лишь привычный школьный коридор.

Когда все минуют дверной проём, я опускаю глаза вниз и осматриваю себя — как и говорил Стайлз, всё было иллюзией. На мне нет ни одного пореза, как и на Кире, Стайлзе и Лидии.

Я облегчённо выдыхаю.

— Мы в поря…

Я не успеваю договорить, потому что кто-то с невероятной силой впечатывает меня лицом в школьные ящики. Кровь тут же заливает мои ноздри, я ощущаю металлический вкус на губах и боль в переносице. Слышу, как что-то падает на пол рядом со мной с глухим стуком и поворачиваю голову — Кира охает, хватаясь за голову.

Я привстаю на коленях, упираясь ладонями в пол и сплевываю — на белом кафеле тут же остаётся мокрое кровавое пятно.

Стайлз и Лидия, держась друг за друга, пятятся назад — перед ними стоит ногицунэ, настоящий, с лицом Стилински.

— Это была моя игра! Думаете, сможете побить меня в моей же игре? — ногицунэ кричит, содрогаясь в гневной агонии. — Думаете, у вас остались хоть какие-то ходы? Вы можете убить Они, но меня? Меня? Мне тысяча лет, ВЫ НЕ МОЖЕТЕ УБИТЬ МЕНЯ!!

— Но мы можем тебя изменить. Ты забыл о свитке Сюгэндо … — шепчет Лидия.

Стайлз крепко держит её за плечи, однако, его взгляд скользит в мою сторону. Наверняка, это знак — мы с Кирой сейчас единственные, кто может помешать ногицунэ. Она — лиса, а я, вроде как, волк.