Ифтах и его дочь

Она чувствовала, как близки они теперь с Ифтахом. Знала, что он всем сердцем рвался в бой, на войну. Знала, что ему пришлось сдерживать себя, чтобы отказаться от похода против Аммона. Но он сделал это во имя любви к ней.

Однажды она сказала Ифтаху:

— С тех пор, как ты решил жить в мире с моим народом, меня не покидает чувство, которое я испытала, когда мы поднялись на гору Хермон.

Он был потрясен, как тонко она ощущает движения его души, и насколько — его не понимает. Он оказался в двойственном положении. Его обуревали противоречивые чувства. Он был судьей Гилеада, готовым защищать владения Господа. Но в то же время — сыном Леваны; с Аммоном воевать он не хотел. Он сделался фельдмаршалом Господа, который рвется разгромить врагов своего Бога, и — вождем «пустых» людей, драчуном и авантюристом, стремившимся к захвату земель, неважно чьих, и при всем этом он eщё размышлял, не отдать ли ради достижения своих целей собственную дочь. Для Ктуры все было просто. Она и не подозревала, насколько запутался в делах eё муж.

Он ощущал соблазн поделиться с Ктурой своими сомнениями. То, что он держит в тайне от жены содержание бесед с Нахашем, отягощало его душу. Но повторять слова, сказанные им царю Аммона, было очень рискованно. Нет, он не давал обещаний. Но если произнести даже эти полунамеки вторично, они станут осязаемыми, оскорбительными для Господа. Туманное, темное, лучше всего скрыть в собственном сердце.

— Ты считаешь, Ктура, что я — в мире с Аммоном, — ответил он ей тоном, лишенным обычной решительности. — Да, в мире. Но только до следующей весны. Ведь я — фельдмаршал Господа. Если Аммон в споре с ним, я не могу продолжить эту дружбу.

Ктура испугалась, но тут же успокоилась. Он, верно, хочет подшутить над ней, как это часто бывало.

— Не слишком ли ты строг к себе, Ифтах? — улыбнулась она. — Где Господу найти более верного воина? Вы оба сдержали слово: и ты и твой Бог. Ты освободил Мицпе и всю страну, а он вынудил священника и ту женщину признать тебя законным сыном твоего отца, а меня — первой госпожой в твоем роду.

Она стояла перед Ифтахом и действительно думала, что он, хитростью и пролитой кровью завоевавший страны Тоб и Башан, свершил все лишь для того, чтобы покрасоваться перед братьями и вознести Ктуру над Зилпой. Eё речи веселили Ифтаха… Внезапно он понял, что в чем-то она права. Довольно долго он лелеял именно такие мечты. И в сам деле, он переменился. Ифтаха, заботившегося лишь о том, чтобы показать себя тем, в Мицпе, больше не существовало. Сегодняшний Ифтах искренне хотел владеть своей страной.

Ктура почувствовала, как он отдалился от нее, быть может, она прочла его мысли? Без страха, все eщё подшучивая над ним, Ктура спросила:

— …Или ты теперь жаждешь большего, хочешь стать властелином четырех стран света?

Ифтах неожиданно стал серьезным.

— Не знаю, — ответил он, обращаясь как будто бы и не к ней. — Как приятно было слышать твой голос на нивах Маханаима! Да и в пустыне… А, помнишь, как мы стояли с тобой на вершине Хермона?.. Все это лучи вчерашнего дня. Сегодняшнее солнце пока eщё за горами.

X

К Ифтаху прибыли послы царя Нахаша. Столь представительная делегация казалась странной в глуши страны Тоб. Послы передали подарки и оружие для Ифтаха, материи и пряности — для Ктуры, музыкальные инструменты — для Яалы.

— Нахаш, царь Аммона, велел поговорить с тобой, Ифтах, судья Гилеада! — провозгласил посол. — В городе Элеали речь между вами шла о том, что в течение года ты ответишь, мир будет между вами или вражда. Ночи становятся длиннее, скоро пройдет зима и наступит весна, пора, когда цари выходят на поле боя… Скажи, Ифтах, сын Гилеада, что ожидает нас: союз палатки и ложа или твердость железа?…

Ифтах слушал посланника царя с приветливой улыбкой, но со смутой в душе. До наступления весны он, конечно, не должен принимать решение. Однако требование Нахаша было справедливым. Ведь если мир не возобновится, царю предстояло eщё до весны заключить договор с Моавом и Башаном, чтобы к назначенному времени собрать сильное войско. Глава делегации доверительно сообщил Ифтаху, что имеет поручение, либо вернуться в Рабат-Аммон с изъявлением дружбы, а eщё лучше — с дочерью господина судьи, либо, если господин судья выберет железо, продолжить путь в Башан к царю Абиру. Ифтах сказал ему с напускной шутливостью:

— Здесь, в стране Тоб, я — не судья. Здесь я предводитель войска «пустых» людей. И мне, разумеется, по нраву война. Однако побудь моим гостем три дня. Твой царь мил моему сердцу. Это я хочу сказать своему мечу, если он будет оказывать на меня слишком большое влияние.

Неприятное чувство осело в душе Ифтаха, когда он увидел, что его людей удивляет прибытие посольской делегации. Безусловно, новость уже долетела и до Мицпе — путешествие столь представительной делегации не скроешь.