ИГ/РА

Сладкая посмотрела на меня, изогнув бровь:

— Ты сколько берёшь?

— Три магазина.

— Мне столько же.

— Хорошо, проходите, я всё принесу, — Аня поднялась с места, и вышла из–за стойки, направившись на склад.

Я кивнул Ольге и повёл её по узкому коридору, продолжая широко улыбаться.

— Хорошие познания, — брякнул я, заходя в зал для стрельбы, — Удивила.

Она не ответила, окинув взглядом помещение. Я махнул рукой на ещё одну дверь, и скрылся в проёме. Заняв привычное третье направление — посередине, я вытащил мобильник из кармана джинсов и положил его на стойку.

— Из чего ты стреляешь, если выбрал пятьдесят метров? — раздалось сзади.

— А как ты думаешь? — усмехнулся я.

Она недолго помолчала, облокотившись на стенку, а потом тихо сказала:

— Винтовка, ну конечно.

Отвечать я не стал, просто приготовился ждать Аню с оружием наперевес. Она явилась быстро, вручив мне привычную красавицу Драгунова с деревянным прикладом и оптикой, которая, в общем–то, в помещении не требовалась.

— Это вам, — положив Зиг–Зауэр на стойку перед Ольгой, Аня окинула нас любопытным взглядом и удалилась.

Сладкая не стала терять время даром, и ловкими, вполне умелыми, движениями зарядила свой пистолет. Я сделал то же самое со своим оружием, защёлкнув магазин.

— Не боишься? — вдруг вопрошает она, примеряя пистолет в левой руке.

— Чего?

— Что я воспользуюсь шансом и пристрелю тебя прямо здесь, — она усмехнулась, и сняла предохранитель.

— Валяй, — ответил я, наклоняясь.

Моё лицо прижалось к холодному металлу, на коже появилось привычное ощущение давления и прохлады. Я медленным жестом погладил дуло, а потом моя рука переместилась на курок.

Выстрел прогремел в ушах, оставив после себя приглушённый звон и лёгкую вибрацию в желудке. Я посмотрел на экран видеонаблюдения за мишенями, и усмехнулся выпрямляясь.

В яблочко.

В отражении монитора я увидел женский силуэт, и повернулся. Сладкая прищурилась, обвела беглым взглядом помещение, задержавшись на секунду на камерах, а затем её глаза вернулись к моему лицу.

— Да, если ты сейчас поднимешь руку, здесь будет толпа народа, — бросил я с улыбкой, — Помощь нужна? — кивнув на Зиг–Зауэр в её руке, я оперся плечом о стенку, отделяющую направления стрельбы.

— Без тебя справлюсь, — процедила она и встала в стойку.

Проследив за её движениями, я отметил кое–что странное. Когда раздались выстрелы, один за одним, без остановки, я даже не вздрогнул. Вытянув шею, я взглянул на её монитор и тихо присвистнул.

— Метко стреляешь.

Она не ответила.

Десять патронов в центр мишени — чётко в одно место. Сказать, что это банальная удача невозможно, уж я–то знаю.

Я снова посмотрел на неё, холодно и внимательно. Она вздрогнула, поймав мой взгляд и спросила:

— Что?

— Ничего, — я пожал плечами и вернулся к своей винтовке.

Ничего, за исключением того, что стреляла она левой рукой.

— Ну? — сказал я вечером, сидя на кухне у Тимура,

— Баранки гну, — пробормотал он, — Ничего не нашёл, ключей от машины в доме вообще не было.

— Блин, — выругался я, — А в вещах есть что–нибудь?

Он отпил большой глоток и поморщился.

— Нет. Косметика, одежда, бельё красивое… — лениво протянул он, смотря мне в глаза с насмешкой.

Кажется, я неодобрительно зарычал, сжав в ладони кружку.

— Тише ты, собственник, шучу, — усмехнулся он, усаживаясь напротив, — Она не догадалась?

— Нет, вроде бы.

Я уставился на свою руку, держащую керамическую чашку. Потом нахмурился, и заговорил.

— Зато я кое–что понял, кажется.

— Это звучит интересно, — Тимур воодушевился.

— Я думаю, что в неё стреляли по её просьбе или заказу.

Ответом на это была тишина, повисшая в воздухе.

— Сегодня мы были в тире, и она отлично владеет левой рукой. Хотя говорила мне, что правша.

— Я не очень понимаю смысл этого.

— Смотри, — я отхлебнул кофе и поднял голову, — Она появляется у меня с угрозами. Я, естественно, начинаю её преследовать. В этот момент на неё покушаются в первый раз.

Агеев недоверчиво заломил бровь и прищурился. Я продолжил:

— Но ей для чего–то нужно было попасть в мой дом. И задержаться там надолго. Тогда её подстрелили, на этот раз удачно.

Лицо Тимура разгладилось, словно на него снизошло озарение.

— И ранили в правое плечо, чтобы она могла…

— Стрелять, — я кивнул и отвернулся, — Ты ведь появился в гостинице не сразу?

— Нет, она точно какое–то время лежала там.

— Тогда сходится. Если бы её хотели убить, то времени для этого было предостаточно, — резюмировал я.

— Ты мог бы послать её куда подальше, — сказал Агеев после небольшой паузы.

— Не мог, и она знала это, — я потёр лицо ладонью и нахмурился, — Она знала, что я не мог.

— А мужик в машине?

— Сопутствующая потеря, — пожав плечами, предположил я.

— Жестокий план, тебе не кажется? — Тим фыркнул, опустошив свою чашку.

— Она не различает границ жестокости. В том мире, в котором она жила… — я со свистом выдохнул, — Ты же понимаешь, что добро и зло, белое и чёрное размывается. А ей было всего пятнадцать. К тому же, кто такие мы, чтобы судить о жестокости?

Мы замолчали. За окном барабанил дождь, отбивая какую–то непонятную мелодию по алюминиевому подоконнику.