Иггдрасиль. Как работает мир вокруг нас

В Новой Англии 1816 год прозвали «годом без лета», или «тысяча восемьсот насмерть замёрзшим» годом. Немцы назвали 1817-й «годом попрошаек». По всему миру урожаи погибли от заморозков и засух или же были смыты дождями. Сельские жители Вермонта выживали на дикобразах и варёной крапиве, а крестьяне провинции Юньнань в Китае жевали белую глину. Франция обрушилась в хаос голодных бунтов, оголодавшие люди вооружались и штурмовали склады с зерном. Туристы, путешествовавшие летом по Франции, перепутали толпы попрошаек с идущей по дорогам армией.

Лишь в 1920 году американский исследователь климата Уильям Хамфрейс нашёл объяснение «году без лета». Он связал изменение климата с извержением вулкана Тамбора на индонезийском острове Сумбава, наиболее сильным когда-либо наблюдаемым извержением вулкана, непосредственно стоившим жизни 71 тысяче человек. Его извержение, произошедшее в апреле 1815 года, насчитывало семь баллов по Шкале вулканических извержений (VEI), а массивный выброс пепла в атмосферу, составлявший 150 км³, вызвал эффект вулканической зимы в северном полушарии, который ощущался на протяжении нескольких лет.

Или вот еще был случай, как сейчас помню. В Перу, в 1600-м, выпустил из себя на свободу все, что долго держал в себе, один вулкан с чудовищно не политкорректным названием Уайнапутина. (В испанском оригинале в начале еще буква «Х» стоит, но я тут подумал, и решил топить за благозвучность).

«Глобальные последствия катаклизма стали проявляться спустя несколько месяцев. Считается, что в начале XVII столетия мир находился в „малом ледниковом периоде“, и охлаждение земной поверхности привело к тому, что вулканическая сера с удвоенной скоростью разнеслась по всему земному шару. Сильные ветры подгоняли парусные суда по Тихому океану так быстро, что воспоминания об этом оставили несколько путешественников и купцов. В Швеции зимой 1601 года выпало рекордное количество снега, а весной начались наводнения. В Китае на время перестали цвести персиковые деревья, а во Франции погиб урожай винограда, что больно ударило по экономике страны. „Досталось“ и России — лето, наступившее после южноамериканской катастрофы, стало самым холодным за последние полтысячелетия».

Период Смутного Времени, в России, многие исследователи приписывают к последствиям действий Уайнапутина, а еще и начало массовой миграции европейцев в Америки, и начало Тридцатилетней Войны. В общем был полный жескач.

Казалось бы, вот и ответ! Но нет, нет, и нет. Во первых, с 1950-х прошло много времени, и археологи нарастили объем фактического материала, который позволяет утверждать однозначно — да, извержение Санторина нанесло чудовищный урон… Но люди в конце концов смогли её пережить. И жизнь начала возвращаться в нормальное русло. Даже на Крите восстанавливаются дворцовые хозяйства, возобновляется торговля, земледелие. Материковая Греция тоже переживает период небольшого упадка, но почти не заметного на фоне последующего краха.

Да и приведенные выше примеры 1600 и 1816 годов показывают скорее то, что даже тяжелейшие стихийные бедствия, не являются обязательной причиной падения государств в небытие.

И тут можно вспомнить о следующем тезисе:

Междоусобные войны и внутренние смуты

Впрочем эта причина Катастрофы Бронзового Века выдвигалась и раньше. А теперь она лишь укрепила свои позиции, поскольку извержение Санторина можно считать катализатором. Тот кусок карбида, который кинули в ведро с водой, после чего все и стало взрывоопасно.

Этот тезис родился под впечатлением Второй Мировой Войны, и Октябрьской Революции в России.

Но я вам авторитетно заявляю — люди воевали всегда. Случалось, что войны приводили к дечеловекизации заметных пространств… Но это всегда оставалась в рамках той системы, которая уже сложилась. Например Афганистан — мало кто знает, что до появления там монголов, это страна сравнивалась путешественниками с огромным садом. Кочевники согнали с мест население, и нарушили систему ирригации, огромные пространства с фруктовыми деревьями и посевами превратились в пустыню. Но при этом сами монголы, и соседи Афганистана никуда не делись, не вымерли, и не потеряли государственность. Мы же говорим о масштабах падения в бездну, попросту не сравнимых.