Игла в квадрате

Едва поправившись, дед Иван запряг Белку и поехал в ближнюю деревню Коробчино, где у него имелись знакомые хозяева, в надежде получить воз сена в долг. Но скоро вернулся с пустым: в теперешние времена в долг никто не давал. Опять возник разговор: продавать или не продавать? И что можно выручить за хромую лошадь? Если кто-то и купит ее, то на убой. Жалко. Пока решали эту задачу, Максимка караулил Белку, чтобы ни за какие деньги не позволить увести ее со двора, – хоть броситься под копыта.

Но все же случаются и счастливые дни посреди горя. Скоро дед вышел из дома посветлевший: старый друг, дед Семен, опять выручил, сказал, что на воз сена он ему наскребет. Таким образом, и Белка, и Максимка, и сам дед Иван были спасены. Самое интересное, что Белка об этом знала: почти рысью бежала в Коробчино.

* * *

У Максимки было свое постоянное место на широком общем топчане, но он любил улечься под бочок деду и поговорить о завтрашнем дне. Однако дед к вечеру уставал и хотел спать.

– Дед, расскажи, как будет после войны.

– Я тебе уже рассказывал, внучек, – сонно отвечал дед Иван.

– Расскажи еще. Дед, не спи!

– Ну… Хорошо будет.

– Расскажи – как. Я тебе помогу. Проснемся мы рано утром…

– Ну вот… Сам все знаешь…

– Знаю, только забыл. Ну? Проснемся мы рано утром и пойдем… Дед, не спи!

– Проснемся и пойдем…

– Куда пойдем? В лес?

– В лес… В дуброву.

– А зачем?

– За удочками… Найдем хороший орешник и вырежем две удочки. Ошкурим и положим на солнышко подсыхать…

– Дальше, деда, дальше!

– Попросим у Белки длинные волосы из хвоста, и я сплету две лески – тебе и себе. Привяжем лески к удочкам, накопаем червячков…

– Ты забыл, дед! А крючки, крючки!

– Правильно. Есть у меня два крючка: один тебе, один мне. Накопаем червячков и рано утром отправимся на рыбалку. Забросим удочки и…

– Опять ты забыл, дед! А поплавки?

– Да, поплавки. С поплавками плохо: всех гусей немцы съели. Но что-то придумаем… Найдем поплавки!.. Забрасываем удочки и ждем-пождем клева… Вот и первая поклевка у тебя… Пока, однако, слабенькая. Видно, уклеечка… – сонливость у деда прошла, и он уже в который раз рассказал Максимке, какие рыбы есть в реке, как они «клюют» наживку, сколько поймают и, вообще, как будет после войны. Он рассказывал, а Максимка слушал, смотрел в темноту широко открытыми глазами и видел себя, деда, реку, солнце, поднимающееся над лесом, слышал плеск крупных рыб. И чувствовал, какая хорошая будет жизнь.

Весна была солнечной и дружной, уже в начале мая можно было бегать босиком, купаться в Святом озере. Город начинал жить другой жизнью: подбирали помещение для будущей школы, искали учителей, составляли списки будущих учеников. Записали Вовчика в третий класс, поскольку два класса окончил до войны, а Максимку обидели, не записали даже в первый. Вовчик гордился, а Максимка залез на печку и там горько плакал. Занятия должны начаться, как и прежде, осенью, 1 сентября, а пока подростки сами искали занятия.

Вовчик исколесил весь город, нашел себе новых друзей, но Максимку с собой не звал, даже прогонял. А Максимка внимательно следил за ним и – выследил.

Перед торопливым отступлением немцы взорвали все кирпичные здания в городе, кроме церквей и костелов. Впрочем, одну церковь, в которой складировали одежду казненных евреев, все же взорвали. Пожаров в центре, помнится, не было, но от зданий остались только голые стены – без крыш, без окон, без дверей. Задача у них, по-видимому, была простая: лишить город будущего.

За стенами разбитого магазина местная ребятня устроила себе место сбора. Вовчик тотчас тайно примкнул к ним, однако прогнать Максимку ему не удалось: очень интересные назревали события. Кто-то из тех, кто постарше, притащил неразорвавшийся немецкий снаряд, которых было немало в городе. Было решено разжечь небольшой костер, положить снаряд в огонь и посмотреть, что будет. И все получалось, как задумали, уже натаскали хвороста и обгоревших досок, – получился бы хороший салют, если бы не Максимка. Он тоже хотел принять участие в празднике и добыл где-то огромную корягу, тащил ее с трудом, постанывая от натуги, и в конце концов прохожие женщины обратили на него внимание, заглянули в пролом двери, увидели разгоравшийся костер и снаряд. Крик подняли невообразимый, погасили огонь, а через несколько минут здесь уже были солдаты. Вина Максимки в том, что зрелище не удалось, была несомненна – и он получил от Вовчика заслуженный подзатыльник. Вовчик тоже получил от старших ребят, однако все помалкивали. Правда, дед Иван что-то подозревал, весь день ворчал беспричинно, но догадаться не смог. «Спички, – бормотал он. – Коробок спичек… Куда подевался?.. Вовчик, ты не брал спички?» Вовчик так мотал головой, словно хотел свернуть на бок тощую шею, а Максимка спрятался за дом.

* * *

Они увидели друг друга, когда ползали по развалинам большого дома. Долго молча смотрели один на другого, будто соображая, что дальше, потом один сказал: «Я Толик», другой ответил: «Колька». Больше в тот день не разговаривали. О чем говорить?