Игла в сердце

— Ты не представляешь себе, как много суеверий связано с зеркалами! — сказал адвокат Алик Дрючин своему другу частному детективу Александру Шибаеву, в чью квартиру он пару лет назад временно переселился для моральной поддержки. После американского вояжа и неудачной любовной истории Шибаев впал в депрессию, перестал есть и целыми днями лежал на кочковатом диване, который своими неровностями добавлял остроты его горю[1]. Алик, как верный друг, не мог бросить его в беде, а потому переехал в шибаевскую квартиру да так в ней и остался. Взаимное притирание протекало бурно, и Шибаев несколько раз по-хорошему просил Алика освободить жилплощадь. Потом требовал, потом запихивал его барахло в чемодан и выставлял в прихожую — бесчисленные рубашки, галстуки, пижамы, свитера, а также «парфюмерную фабрику» — Алик питает слабость к вонючей косметике, от которой начинает чихать шибаевский кот Шпана. Алик кричал:

— Ну и не надо, ну и пожалуйста, — демонстративно бросался вызывать такси, потом вспоминал, что благодарный клиент подарил ему бутыль «Хеннесси», а по дороге он захватил копченого мясца и рыбки, думал порадовать друга, а друг оказался последней сволочью. — Короче, картошку жареную будешь, — спрашивал Алик. — С мясом? Под «Хеннесси»?

Кто бы отказался! Шибаев сквозь зубы отвечал, что будет.

— Тогда займись картошкой, а я разгружу чемодан, — командовал Алик. После чего жизнь входила в накатанную колею и продолжалась дальше.

— Ну и чего ты так взъелся? — спрашивал Алик после третьей или четвертой рюмки. — Разумные люди всегда могут… э-э-э… договориться! Прийти к этому… как его? Консенсусу! Мы же разумные люди? Хомо сапиенс эректус, так сказать. Или неразумные?

— Эректус? — переспрашивал Шибаев.

— Восставший. Хомо сапиенс, восставший на задние лапы. Ну? Так в чем дело?

— Я говорил тебе не лезть на мой сайт и не писать идиотские письма от благодарных клиентов или не говорил? — чеканил Шибаев. — Какого хрена? Руки чешутся? Ты думал, я не увижу? Не надо делать из меня придурка! Ты хоть читал, что ты там набуровил?

— Ты недооцениваешь роль рекламы, Ши-Бон! — высокомерно отвечал Алик. — У тебя временный застой, ты нервничаешь. Я же вижу! Значит, надо подтолкнуть. Частный детектив — вторая древнейшая профессия, к твоему сведению.

Ши-Боном, школьной кличкой, его уже давно никто не называет. Кроме Алика Дрючина. И каждый раз колючий шип вонзается в сердце Шибаева — так называла его Инга…

— А какая первая? — спрашивал он угрюмо.

— Та самая, — отвечал Алик, многозначительно дергая бровью. — Секс-индустрия.

В зависимости от темы разговора и настроения, второй древнейшей профессией Алик назначает то журналистику, то юриспруденцию, то строительство ковчегов.

— В двадцать первом веке частный детектив нужен в той же мере, что и адвокат, просто не все еще понимают. Или духовник. Ну, допустим, написал! И что?

— Из тебя баба как из меня балерина, — говорил Шибаев. — «За мной полгода гонялся маньяк, который убил пятнадцать жертв…» — цитировал он мифическую жертву маньяка. — Какой дурак тебе поверит? Какие убийства? Какой, к черту, маньяк? Потолок частного детектива — розыск пропавших, — констатировал с горечью. — Еще шпионить за гулящими супругами. Достало, понимаешь?

— Вот только не надо тут! — пресекал Алик твердо. — Не надо соплей, психов и слез. Шедевральных дел вообще мало. Мало их! Навозная куча, рутина, будни, и вдруг — о чудо! Жемчужное зерно. Как твой «браслетный убийца». Думаешь, меня не воротит с души от моих клиентов? — спрашивал Алик Дрючин — известный адвокат по бракоразводным делам. — Жадные до посинения! Сожрать готовы, яду в чай насыпать, столкнуть с лестницы! Вцепиться в глотку. А ведь была любовь! Куда же уходят страсть, нежность, восторг… Вот скажи, Ши-Бон, в чем смысл любви, а?

И так далее, и тому подобное. Шибаев немногословен, Алик же болтает как заведенный. Наступает момент, когда Шибаев отключается, не поспевая за полетом его мысли, и сожитель болтает вхолостую…

…Они сидят за ужином, приготовленным сообща. Алик руководил, Шибаев трудился на подручных работах. На стол накрывает обычно Алик: тарелки, вилки и ножи, рюмки, если в наличии коньяк, или стаканы, если пиво.

Иногда он эстетствует всуе и ставит на стол вазочку с цветами и красиво раскладывает салфетки. Шибаев молча ухмыляется.

Сегодня у них жареная картошка, ветчина, маринованные белые грибочки и виски. Грибочки и виски — от очередного благодарного клиента, у которого сеть бакалейных лавок.

— Терпеть не могу виски, — ворчит Алик.

— Ага, ликер, конечно, получше, — отвечает Шибаев. — Будешь? — Он берет бутылку.

— Буду!

— А то в холодильнике есть кока-кола. — Шибаев разливает виски, поднимает рюмку: — За тебя, Дрючин!