Игнатий Лойола

   — Только бы сохранили закон о последнем причастии, — сказал генерал и глубоко задумался.

Впервые такой закон приняли в 1215 году. Согласно ему врач прекращал помощь больному, отказавшемуся принять последнее причастие. Впоследствии его признали немилосердным и отменили, но Лойола, постоянно ухаживая за умирающими, знал, что происходило на самом деле. С больными, как правило, просто не заговаривали о последнем причастии, боясь ухудшить их состояние.

Это казалось Игнатию издевательством. Церковь, так внимательно следящая за жизнью паствы, оставляла человека в самый трудный для него момент. В то же время, предвидя протесты врачей и родственников, он предложил подойти к вопросу тонко: услуги врача прекращаются не после первого или второго, но лишь после третьего отказа от последнего причастия. Прежде чем представить этот замысел церковным властям, Лойола советовался с наиболее благочестивыми, по его мнению, людьми.

Павел III возобновил закон о последнем причастии ещё в 1544 году, но не все церковные деятели согласились с ним.

Игнатий десять лет наблюдал за действием нового постановления и утвердился в своей правоте. А Караффа как раз относился к несогласным...

Голос Луиса Гонсалеса вывел настоятеля из задумчивости:

   — Мы можем отслужить мессу за сохранение этого закона.

   — Не нужно, — сказал Лойола. — Только сейчас я до конца понял, как любит нас всех Иисус, даруя понтификат Караффе. Новый папа получит возможность возлюбить врагов, а мы обретём избавление от сомнений в правильности пути. Ведь если нас примет такой явный недоброжелатель, как Караффа, это ли не знак высшего Божьего благословения?!

   — Но как трудно простому человеку разглядеть подобные знамения! — сокрушённо ответил Луис.

Игнатий улыбнулся:

   — Вовсе нет. Ты думаешь, я не простой человек? Я был много хуже, грешнее, ленивее и бездарнее многих. Бог послал мне один-единственный дар — «Духовные упражнения». С их помощью я изменил себя. Этот новый «я» смог менять людей, а они в свою очередь — других. Если у тебя не всё получается, Луис, ты просто недостаточно работаешь.

   — Но, отче, почему вы тогда так не любите Людвига? Мне кажется, он работает больше всех.

   — Упражнения — это резец, с помощью которого можно сделать статую Мадонны. Но можно ведь высечь и беса. Почему-то мне кажется, что Людвиг старается не во славу Божию... Может, я и не прав. В любом случае именно этот германец стоит внимания, а вовсе не Караффа, ибо в отношении последнего мы ничего не можем изменить.

   — Он работал в Германии печатником, — напомнил Луис. Вы ведь мечтали об открытии печатни в Римской коллегии.

   — Я даже распорядился, чтобы из Венеции прислали типографские литеры. Если только новый папа не закроет Коллегию...

* * *

Павел IV, бывший кардинал Караффа, не только не закрыл её, но и распорядился о признании коллегиальных дипломов действительными в научном мире. Став папой, он начал выказывать Обществу дружеское расположение.

Приступы болезни продолжали мучить Лойолу. Окружающие привыкли к ним и даже перестали звать врачей. В начале июня 1556 года, ненадолго взбодрившись, Игнатий учредил в Германии провинцию Общества и назначил провинциалом Петра Канизия. Удалось покорить и Францию. Иезуитская коллегия открылась в Бийоме. В ней насчитывалось несколько сот студентов.

К концу июня болезнь вернулась. Настоятель перестал выходить из дома. Проводил дни в своей длинной комнате с низким потолком и крошечным балкончиком, на котором раньше любовался звёздами.

В середине июля серьёзно заболел Лаинес. Врач, посещающий его, попутно заходил к Лойоле и не находил ничего опасного в очередном приступе.

Прошло ещё две недели. В четверг 30 июня Игнатий позвал своего секретаря Поланко:

   — Сходите-ка, допросите благословение у его святейшества...

   — На что вы хотите благословения, отче? — спросил тот.

   — На переход. Не верю в продолжение всего этого.

Поланко внимательно посмотрел на генерала. Тот стоял на ногах и выглядел бодро.

   — Вы чувствуете, что настолько больны? А как считает врач?

   — Мне осталось только испустить дух, — спокойно сказал Игнатий, усаживаясь на кровать. — А перед этим получить последнее причастие и благословение папы.

   — Позвольте, я сейчас поговорю с врачом. — Поланко засуетился и выбежал из комнаты. Вскоре он вернулся успокоенным.

   — Врач не видит у вас серьёзных симптомов. Вы просто устали. Но я схожу к папе. Только давайте завтра. Сегодня уходит почта, мне нужно отправить много важных писем.

   — Лучше бы сегодня... прямо сейчас, — пробормотал Лойола. Добавил уже громче: — Делайте, как знаете. Полностью доверяю вам. И попросите также благословения для Лаинеса. Он в опасности.

   — Конечно, отче, — пообещал Поланко, — пойду в Ватикан прямо с утра. Вы не волнуйтесь. Отдохните.

Оставшись в одиночестве, настоятель посидел немного, пережидая волну боли. Собрался с духом и лёг. Раздалось лёгкое постукивание.

   — Войдите, — слабым голосом ответил Лойола.

На пороге появился кривоносый германец, Людвиг.

   — Отец настоятель, я слышал... я могу сходить к папе за благословением.