Игольное ушко

Невероятно, но шторм разрастался. Теряя ясное сознание и все больше действуя как в бреду, он успел подумать, что, вероятно, такой шторм бывает здесь не чаще одного раза в сто лет. После этого Фабер уже ни о чем не думал, а лишь старался не выпустить из рук руль. Надо было давно к нему привязаться, теперь уже поздно. Судно ходило ходуном на бешеных волнах. Он перестал понимать, подбрасывает ли его вверх или, наоборот, роняет вниз. Похоже, неистовый ветер и бурлящая вода объединились, чтобы оторвать его от руля, спихнуть в бездну. Ноги скользили по мокрому полу и стенам, руки горели от натуги. Дышать удавалось только в те короткие мгновения, когда голова была над водой. Несколько раз он был готов провалиться в черную пропасть, и только смутное сознание подсказывало, что плоская крыша рубки исчезла.

При вспышках молнии его взору открывался кошмар бушующего моря. Волны накатывались одна за другой, они были везде – вверху, внизу, со всех сторон. С ужасом Фабер обнаружил, что больше не чувствует рук, он взглянул вниз и увидел свои скрюченные, как у трупа, пальцы, мертвой хваткой вцепившиеся в руль. В ушах стоял несмолкаемый гул, все смешалось – ветер, гром, море…

Фабер постепенно терял способность соображать. Перед глазами проплывали неясные образы. Он видел девушку с пляжа. Она медленно шла к нему по палубе в тесном облегающем купальнике. Он знал, что, когда она приблизится вплотную, он бросит руль и обнимет ее; угасающий разум повторял «нет еще, еще нет», а она все шла, улыбалась, манила своим телом. Фабер бы уже оставил руль, но внутренний голос подсказывал не делать этого – если он сдвинется с места, ему ее не видать, и он стоял, ждал, улыбался в ответ.

Сознание то исчезало, то возвращалось. Сначала растворились море, судно, потом девушка… Резкий толчок вернул его к жизни. Он по-прежнему стоял, уцепившись за руль… затем опять провал.

В одно из тех мгновений, когда к нему вернулось сознание, Фабер увидел, что волны движутся в одном направлении, увлекая за собой судно. Сверкнула молния, он увидел впереди огромную темную массу. Гигантская волна? Нет, это скала. Сумасшедшая радость от того, что, возможно, близко земля, мгновенно сменилась страхом – судно швырнет на скалу, и оно разлетится в щепки. Как безумный, он нажал правой рукой на стартер, затем снова попытался схватить руль, но пальцы уже не слушались.

Новая волна подняла лодку и бросила вниз, словно надоевшую игрушку. Падая, но все еще держась одной рукой за руль, Фабер увидел острую верхушку скалы, торчащую, как стилет, из-под воды. Казалось, «стилет» сейчас пронзит судно насквозь, но корпус наклонился, и его лишь слегка царапнуло.

Волны неистово бились о скалу. Одна из них накрыла корабль. Падая, он с силой ударился о что-то днищем. Корпус страшно затрещал, треск взрывом отозвался в ушах Фабера. Теперь он точно знал, что это конец…

Волна отхлынула. Фабер понял, что корпус лопнул потому, что ударился… о землю. Вспышка молнии осветила берег. Волна вновь приподняла раненое судно, прибив Фабера к полу, но он все же успел заметить: узкая полоска берега, волны бьются об утес, справа мол и что-то вроде настила ведет от мола на верхушку утеса. Он знал, что, если выпрыгнет из судна на берег, море убьет его, швырнув головой об утес, разобьет, словно яйцо. Но если удастся добраться до мола в промежутке между волнами, можно попытаться вползти на мостик, подальше от воды.

Очередная волна буквально вспорола палубу, как будто крепкая древесина не прочнее шкурки банана. Судно развалилось, Фабер почувствовал, как его тащит за собой отхлынувший бурун. Он стал карабкаться вверх, ноги еле слушались, попытался бежать по мелководью к молу. Пробежать эти несколько ярдов было для него самой непосильной задачей. Он хотел поскользнуться, упасть лицом прямо в воду, хоть немного отдохнуть, а затем умереть, но… бежал прямо, как тогда, на кубковой дистанции в 5000 метров, пока не налетел с ходу на одну из свай, торчащих из воды. Он ухватился за нее обеими онемевшими руками, из последних сил подтянулся, приподнял свое тело, вынес вперед подбородок, уперся, перекинул ноги и заполз на мол.

Волна догнала его в тот момент, когда он поднимался на колени. Он устремился вперед. Море подхватило его и понесло прямо к деревянному настилу. Он глотал соленую воду и видел в вышине звезды. Тут волна отхлынула. Фабер собрал остатки воли и сил в один комок, но все равно никак не мог сдвинуться с места. Бурун стал тащить его назад, ярость захлестнула сознание. «Нет, не надо, только не сейчас… проклятие». Он страшно ругал шторм, море, англичан, Персиваля Годлимана, всех подряд. Может, это, может, что-то другое придало ему сил. Так или иначе, Фабер внезапно побежал, не останавливаясь, в сторону от моря. Вот он бежит вверх по склону утеса с полузакрытыми глазами, рот приоткрыт – сумасшедший, не боится, что легкие лопнут, кости будут переломаны. Он бежит и не знает куда. Знает только, что нельзя останавливаться, пока полностью не отключится сознание.