Игорь Саввович

Ладушки! Но вот уж совсем непонятно, зачем прерывал командировку главный инженер Валентинов? Чем мог помочь своему заместителю теоретик, философ, живущий в небесах и выше, аристократ и чистюля Валентинов? Изрекать сентенции типа: «Пьянство – результат духовной и творческой пустоты!», «Пьянство – проявление мелкобуржуазной стихии!» А кроме всего прочего, есть опасность столкнуться с бывшей женой, матерью единственного ребенка, чего, впрочем, Валентинов знать не может.

– До вечера, Дмитрий Никитич!

– Вечером буду, Игорь Саввович!

Не с кем поговорить, посоветоваться, выплакаться в жилетку. Светлана только вздыхает и проливает слезы, что-то скрывает от мужа, боится чего-то непонятного; полковник Сиротин почему-то так волнуется за него, что занимается гнусными провркациями. Скоро прилетит мать, видеть ее не хочется, почему – непонятно тоже. Черт бы побрал этот гул за окном! Почему раньше казалось, что улица с ее шумами отрезана от мрачного кабинета, похожего на келью влиятельного монаха?

– Виктория Васильевна, когда прибывает самолет из Черногорска?

– В пять сорок две, Игорь Саввович.

– А самолет Сергея Сергеевича?

– В шесть пятнадцать.

– Рейсы не задерживаются?

– Через несколько минут выясню, Игорь Саввович.

– Будьте любезны!

Он заставил себя думать о следователе Селезневе… Во-первых, почему Игорю Саввовичу кажется, что он давным-давно знаком с ним, Селезневым, во-вторых, отчего следователь так упорно интересуется гаражами? По Малинину и Буренину, по таблице умножения выходило, что связь могла существовать в единственном случае, если на него, Гольцова, напали из-за гаража. Почему? Какое отношение к делу имеет Голубкина – кривоногая бездарная актриса с усиками на верхней губе?

– Игорь Саввович, докладываю! Пока рейсы идут по расписанию… Позвольте от себя? Черногорский рейс всегда задерживается.

– Спасибо!

Ля-ля-ля! Мать и Валентинов встречаются – представьте себе! – возле выхода с летного поля, не сразу узнав друг друга, тем не менее мучительно замирают: «Где я видела этого седовласого мужчину?», «Где я встречал эту женщину, такую прекрасную?..» Усмехнувшись, Игорь Саввович поднялся, причесал густые и длинные волосы перед зеркалом, приосанившись, вышел в коридор-траншею.

Фланирующей, предельно легкомысленной походкой, с фатовской улыбкой на лице, громко печатая шаг, двигался Игорь Саввович по трестовскому коридору. «Сейчас узнаем, что ждет в недалеком будущем такого хорошего человека, как Игорь Гольцов! – насмешливо думал он. – Общество – лучший барометр!» Первым на него наткнулся бегущий с кипой бумаг в руках главный бухгалтер треста – остолбенел от неожиданности, растерянно улыбнулся и забыл поздороваться, глядя дико: «Вы еще не в тюрьме?» Игорь Саввович изысканным жестом протянул бухгалтеру руку, с особой теплотой пожал его руку, но ничего не сказал, а только многозначительно приподнял левую бровь… Из дамского туалета павой выплыла сотрудница отдела главного технолога Валерия Маркизовна Соколова. Увидев Игоря Саввовича, бойкая дама траурно втянула щеки, оскудела здоровьем и низко опустила голову. Рад вас видеть, Валерия Маркизовна!

Больше никто Игорю Саввовичу в коридоре не встретился. На полную мощность, ни на секунду не останавливаясь, дребезжа арифмометрами, поцокивая электронно-счетными аппаратами, треща клавишами пишущих машинок, шурша бумагой, крича в телефоны, хохоча над анекдотами, волнуясь над кроссвордами, крутилась и вертелась на полном ходу хорошо смазанная и отрегулированная карусель, крупный лесосплавный трест. И третьим по могуществу лицом в этой карусели был Игорь Саввович Гольцов – теперешний хулиган и пьяница.

Он подошел к дверям с табличкой «Начальник планово-экономического отдела М. В. Хвощ», насмешливо выпятив нижнюю губу, тихо-тихо, словно хотел накрыть за предосудительным делом хозяйку кабинета, открыл двери. Кто его знает, может быть, некая М. В. Хвощ отгадывает кроссворд или – того хуже! – вяжет свитер с высоким горлом?

– Здравствуй, Рита! – негромко поздоровался Игорь Саввович. – Где живешь? Не в гостинице?

Он вынул из кармана ключи от Ритиной квартиры, которые случайно положил в карман, когда уходил от нее на рассвете.

– Я рассеянный, но – увы! – не гениальный…

Все-таки поразительно красивой женщиной была Рита Хвощ! Этот классический овал лица, гладкая фарфоровая кожа, зубы знаменитой кинозвезды. А глаза, глаза! Умные, добрые, ироничные, все понимающие, все знающие, и в кабинете Риты, как и в ее квартире, все было красивым, простым, интеллигентным.

– Здравствуй, Игорь! Сядь, пожалуйста! Мне хочется с тобой поговорить.

Пахло Ритиными духами, единственными; такими не пользовалась ни одна из знакомых Игорю Саввовичу женщин, запах воскрешал в памяти вечер, ночь, Риту, спящую с блаженной улыбкой, хотя он то, Игорь Саввович, думал, что женщина его возненавидела, а утешала потому, что была добра. Он смотрел на нее, полуголую, блаженную, бесшумно пятился и, наверное, тогда-то и положил в карман ключи от Ритиной квартиры.

– Сел! – сказал Игорь Саввович. – Забавно вышло с этими ключами, а?