Игорь Сикорский. Четыре войны и две родины знаменитого авиаконструктора

Сотрудник журнала «Огонек» Григорий Каргин взял у него интервью, в котором речь и зашла о сравнении вертолетов одновинтовой схемы Сикорского и вертолетов с двумя несущими винтами. При этом младшего Сикорского окружала целая компания то ли телохранителей, то ли работников секретных служб, причем один из них потребовал от Каргина не делать никаких записей на диктофон и разговаривать с Сергеем Игоревичем не более восьми минут. Процитируем интервьюера:

«Сикорский в России не первый раз. <…> Он мил и рассказывает, как начинал в Америке его отец. Сначала Игорь Сикорский безуспешно пытался организовать собственное дело с мормонами, которые его обобрали до нитки. В результате молодой эмигрант оказался на улице в потертом костюме с двадцатью долларами в кармане».

Сергей Игоревич большой выдумщик. Откуда он взял эту историю с мормонами, мы не знаем, но никаких сведений о встрече его отца с многоженцами-мормонами нигде найти не удалось. Затем Сергей Игоревич повторил старую байку о том, как Рахманинов на своем концерте вынул из кармана пять тысяч долларов и подарил их Сикорскому.

В этом интервью Григорий Каргин пишет, якобы со слов Сергея Игоревича, что в знаменитой атаке на вьетнамскую деревню из фильма Копполы «Апокалипсис сегодня» участвовали вертолеты Сикорского. Мы уже говорили, что на самом деле это были вертолеты производства компании «Bell». Наверняка это вымысел самого интервьюера, некоторые журналисты частенько готовы печатать непроверенную или просто ошибочную информацию. Где-то что-то слышал и «удачно» вставил в интервью.

А теперь о том самом анекдоте из «Поэмы о крыльях». В другом интервью Сергей Иванович рассказал, что его отец не захотел смотреть этот кинофильм, в котором описаны взаимоотношения Андрея Туполева и Игоря Сикорского (его играет народный артист СССР Юрий Яковлев). На каком-то авиасалоне во времена еще Российской империи Игорь Сикорский показывает Туполеву модель своего знаменитого «Ильи Муромца», и тот предсказывает, в каком месте произойдет поломка у реального самолета. И точно: хвост отламывается. И как он мог об этом догадаться, спрашивает Сикорский.

На самом деле, конечно, не было никакого гениального предвидения Туполева, да и вообще они встретились впервые только в 1935 году. Вот как историк авиации Максимилиан Саукке цитирует известного авиационщика Ивана Квитко, который побывал вместе с Туполевым в Америке у Сикорского. По его свидетельству, встреча с Игорем Ивановичем была более чем прохладной:

«В установленное время мы приехали. У завода нас встретили и провели в кабинет Сикорского: впереди шел Андрей Николаевич [Туполев]. Сразу после открытия двери мы все остановились и не знали, что делать: в углу за столом сидел Сикорский. Над ним был целый иконостас, и горела лампада. После первого замешательства Туполев переступил порог. За ним вошли наши уважаемые профессора, а за ними и остальные члены комиссии. Сикорский поднялся, поздоровался за руку с Андреем Николаевичем, всем остальным слегка наклонил голову и предложил Туполеву сесть. Мы, все другие члены комиссии, стояли. Наступила пауза.

Через минуту Андрей Николаевич спросил: „Над чем работаете, Игорь Иванович?“ Сикорский ответил: „Строим амфибию сорок вторую“. На столе стояла модель этого самолета. Его мы хорошо знали по литературе. Дальше Сикорский спросил: „А у вас, Андрей Николаевич, что сейчас в работе?“ Туполев также что-то ответил двумя словами. Разговор явно не получался: сразу было видно, что наша комиссия ему навязана сверху и разговаривать с нами он не хотел.

После очередной паузы в комнату вошел чисто одетый, пахнущий дорогими духами, очень красивый, выше среднего роста человек, лет сорока пяти. Обращаясь ко всем, сразу представился: „Шеф-пилот Игоря Ивановича — князь Сергеевский“. Дальше Сикорский произнес еще пять слов: „Князь Сергеевский вам все покажет“. И мы вышли.

Князь оказался довольно разговорчивым человеком. Он повел нас в сборочный цех. После короткого осмотра цеха князь показал нам еще собственную маленькую амфибию, на которой он, по его словам, летал на охоту, и повел нас обратно.

У двери здания, в котором находился кабинет Сикорского, стоял он сам. Мы думали, что он поджидает нас, чтобы показать еще что-нибудь. Но он простился за руку с Туполевым, что показывало на окончание нашей встречи. Вышли мы со двора завода и в расстроенных чувствах, молча пошли к своим машинам; машины были далеко. Спустя две-три минуты Туполев в сердцах произнес: „Мерзавец!“».

Это определение не делает чести нашему великому авиаконструктору, ну да ладно. Важнее другое, что в том, предыдущем интервью с Сергеем Игоревичем Сикорским, после дежурных разговоров о ностальгии и долларах Рахманинова, все пошло гораздо серьезнее. На прямой вопрос интервьюера о том, какой из вертолетов — Игоря Сикорского или Николая Камова — победил бы в воображаемом воздушном бою, Сергей Игоревич благоразумно не ответил, пробормотав что-то совершенно не относящееся к делу.