Игорь Святославич

— Не спасут нехристей панцири сарацинские! — процедила сквозь зубы Горислава.

— От такого стрелка, пожалуй, не спасут, — улыбнулся Вышеслав и, не удержавшись, потрепал девушку по щеке: — Косы хоть бы спрятала, Гориславушка.

— Не помещаются они под шлемом, а обрезать жаль, — смутилась дружинница…

Заметив, что на околице села собралась большая толпа конных половцев и к ним, оставив грабежи, отовсюду стекались их соплеменники, Вышеслав повел свой отряд обратно к лесу. Пересчитывая на ходу своих ратников, воевода обнаружил отсутствие четверых. Не было и Светланы.

— Светланка где? — привстав на стременах, крикнул Вышеслав. — Кто ее видел?

Дружинники вертели головами, переговаривались.

— Рядом она все время крутилась, — подал голос Савва. — Не пойму, куда подевалась?

Тела погибших русичей Вышеслав велел взять с собой, чтобы похоронить в лесу.

— Ищите девицу, шарьте вокруг, — сердился Вышеслав. — Не дай Бог, пленили ее поганые!

На Светлану наткнулись случайно.

Под ней убили коня, и она, падая наземь, потеряла сознание. Девушку живо привели в чувство и посадили на низкорослую лошадку, отбитую у степняков.

Уставшие кони русичей не могли скакать резво, поэтому дружинникам пришлось дважды отбиваться от наседающих половцев. В этих стычках было убито еще двое дружинников и семеро ранено. Получила рану и Горислава. Копье угодило ей в бок, задев ребро.

Густой лес и опустившиеся сумерки заставили половцев отстать.

Расположившись на лесной поляне, русичи принялись перевязывать раны.

Светлана как привалилась к дереву, так и уснула беспробудным сном, поэтому над раненой Гориславой хлопотал сам Вышеслав. Сняв с нее кольчугу и длинную рубаху из домотканого льняного сукна, Вышеслав осторожными касаниями пальцев обследовал кровоточащий разрез на нежном девичьем теле. Горислава стойко переносила боль, закусив губы. Прежде всего нужно было остановить кровь. У Вышеслава на этот случай были припасены необходимые травы и длинные лоскутки молодой коры дуба. Приложив снадобье к ране, Вышеслав сверху наложил повязку из разорванного рушника.

Вытирая пучком травы руки, перемазанные в крови, Вышеслав вдруг задержал взгляд на обнаженной девичьей груди, такой белой, что несколько капель крови, упавших возле розового соска, показались ему темными, как деготь. Дивные белые плечи, гибкая шея с ямочкой между едва заметных ключиц, беспомощно раскинутые руки тоже были в пятнах крови. Женская красота и жестокость войны вызвали в душе Вышеслава чувство какой-то тоски, словно он один был повинен в том, что эта юная девушка взялась за оружие, заменяя павших мужчин.

Горислава прочитала по глазам Вышеслава помимо сострадания к ней и нечто другое, понятное без слов всякой женщине.

— Хороша ли я, боярин? — не стыдясь своей прекрасной наготы, тихо спросила она.

Вышеслав смущенно отвел взгляд и укрыл Гориславу своим плащом.

— Постарайся заснуть, — сказал он, — тебе надо набраться сил. Путь впереди не близкий.

— Где меч мой? Положи его рядом со мной, — слабым голосом попросила Горислава.

— Я Светлану к тебе пришлю, она согреет тебя ночью, — промолвил Вышеслав, кладя в изголовье раненой ее меч.

Дружинники укладывались спать прямо на земле плотнее друг к другу, некоторые подстилали под себя попону или плащ. Костров не разводили из осторожности.

Вышеслав дремал урывками, вставал, обходил караулы и опять ложился на подстилку из прошлогодней листвы. Ему чудилось, будто половы крадутся в темноте между деревьями.

На рассвете Вышеслава разбудила плачущая Светлана. Ее трясло как в ознобе.

— Горислава… Горислава… — повторяла она.

— Что Горислава? — схватил ее за плечи Вышеслав. Пить просит? Болью мучается?

— Я проснулась, а она холодная, — ответила Светлана и разрыдалась.

Вышеслав, расталкивая проснувшихся дружинников, бросился к раненой. Услышанное не укладывалось у него в голове: этого не может быть! Только не это.

Горислава лежала на попоне, укрытая плащом, из-под которого виднелись носки ее красных сапожек. Синее корзно плотно облегало все изгибы красивого тела. Бледное лицо девушки было спокойно, глаза закрыты. Рядом валялся плащ Светланы и ее колчан со стрелами.

Вышеслав упал на колени и коснулся руки Гориславы. Рука была холодная. Не желая верить в очевидное, он дотронулся до ее щеки, окликнул по имени, встряхнул за плечи. Ни звука и ни движения.

«Мертва!» Эта мысль поразила Вышеслава прямо в сердце.

Не сдерживая рыданий, Вышеслав ринулся в чащу леса и, выхватив меч, принялся сечь направо и налево сухой кустарник и молодые деревца.

Гориславу похоронили отдельно от остальных ратников.

Видя горе Вышеслава, дружинники с особой тщательностью устлали дно могилы травой и листьями.

Вышеслав снял с Гориславы ее нательный крестик и надел на нее свой. Он долго стоял в одиночестве возле могильного холмика, не в силах уйти от последнего пристанища той, что так поразила его не женской смелостью. Со смертью Гориславы в Вышеславе будто оборвалась какая-то струна.