Игорь Святославич

По всему фронту стремительно надвигалась пешая рать смолян, сомкнув щиты и наклонив тяжелые копья-рогатины. С флангов еще более стремительно наступали голяди и смоленские лучники, поддержанные конными дружинниками. Вся равнина между двумя враждебными ратями была покрыта тысячами рассеявшихся степняков. Стиснутые на узком пространстве половецкие конники представляли прекрасную мишень для лучников Давыда и мешали лучникам черниговцев и полочан прицельно пускать стрелы в приближающихся смолян. Неразберихи добавляли лошади степняков, оставшиеся без седоков и носившиеся взад и вперед.

Потери половцев и ковуев становились все ощутимее по мере того, как уменьшалось расстояние между боевыми порядками смолян и их противниками.

Игоревы и Ярославовы дружинники расступились было, давая возможность половецким всадникам укрыться у них в тылу, но массы обезумевших степняков подобно бурному потоку увлекли за собой часть русских воинов. Строй черниговцев нарушился. В образовавшуюся брешь вслед за бегущими половцами ворвались конные сотни смолян.

Игорь, разлучившись с Ярославом, с горсткой своих гридней изо всех сил отбивался от врагов, которые были всюду. Щиты смолян так и мелькали у Игоря перед глазами, вражеские мечи со свистом рассекали воздух близ его головы…

Солнце стояло высоко.

Воины задыхались в своих кольчугах. Храпели усталые кони. От звона и лязга мечей гудело в голове.

По громоподобному реву тысяч глоток и треску ломающихся копий Игорь понял, что смоленская пешая рать сошлась наконец с пешими черниговцами и полочанами.

Заметив невдалеке стяг новгород-северской дружины, Игорь стал пробиваться туда. Это ему удалось, но из сопровождавших его гридней уцелело лишь двое. Подле стяга сражался воевода Бренк, вокруг которого сплотилось больше сотни Игоревых дружинников.

— Где Вышеслав? — крикнул Игорь Бренку.

— Сражается! — прокричал в ответ Бренк, кивнув куда-то в сторону.

Игорь огляделся, но не заметил вокруг ни шлема, ни щита Вышеслава.

Сеча, растекаясь подобно бурлящему морю, подкатывалась к черниговскому стану и к реке, через которую вброд и вплавь перебирались половецкие конники. На другом берегу стояли половецкие шатры и повозки. Немногие из степняков сражались рядом со своими ханами, не пожелавшими спасаться бегством.

— Где Ярослав? — опять окликнул Бренка Игорь.

— Утек! — крикнул в ответ Бренк, зажимая ладонью разорванную стрелой щеку. — Ушел за реку!

Игорь выругался и, подняв меч, устремился в сечу.

Увидев, что полочане сдержали натиск смоленского большого полка, что ливы, не уступавшие в проворстве голядам, ударили смолянам в спину, Давыд дал сигнал к отступлению. Смоляне отошли к своему обозу, стоящему на дороге.

Игорь, сидя в седле, оглядел поле битвы.

Повсюду в примятой траве и на притоптанном жнивье лежали неподвижные тела. С первого взгляда было видно, как много полегло половцев и ковуев. И как мало было убитых смолян. Хотя смоленский князь и отступил, было очевидно, что в этой битве — он победитель.

Спешившись у своего шатра, Игорь увидел Вышеслава, кольчуга которого была залита кровью.

Он бросился к другу:

— Ты ранен? Почему ты здесь? Ступай немедленно к лекарю!

Вышеслав устало отстранил Игоря, промолвив:

— Это не моя кровь.

— Так ты невредим? — Игорь заглянул Вышеславу в глаза.

— Целехонек! А вот отец мой… — Вышеслав печально вздохнул.

— Знаю. Видел, — сочувственно промолвил Игорь. — Стрелой его ранило.

В наступивших сумерках заполыхали погребальные костры, русичи жгли своих убитых, чтобы потом кости и пепел захоронить в общей могиле. Такой же обряд совершали ливы и голяди.

Половцы глядели на это с возмущенным негодованием. По их обычаю мертвеца нужно опустить в яму, положив вместе с ним все необходимое для потусторонней жизни. Степняки верили, что смерть — это всего лишь переход в страну предков, умерших ранее, где расстилаются бескрайние степи и гуляет над просторами вольный ветер. Там также кочуют курени и орды, возглавляемые беками и ханами. Там нет врагов и царит вечный мир.

Так объяснил Игорю брат Кончака, Елтук.

— Вы сжигаете своих мертвецов и не ведаете, что вместе с телом сгорает и душа человека, — возмущался он. — Так нельзя! Если душа погибнет, человек не сможет попасть к праотцам. Став бесплотным духом, такой мертвец будет вечно скитаться среди живых, насылая на них безумие и болезни.

Игорь хотел было порассуждать с ханом о душе, исходя из христианского вероучения, но в этот момент перед ним предстал Ярослав в окружении своих бояр, которые не скрывали неприязни к черниговскому князю за его трусливое бегство.

Ярослав, видимо, не хотел идти сам, бояре держали его за руки и подталкивали в спину.

— Вот твой недостойный брат, княже, — пробасил один из бояр, обращаясь к Игорю. — Суди его своим судом. И будь что будет.

— Что значит — суди своим судом? — меняясь в лице, воскликнул Ярослав. — Чего вы удумали? Я ведь князь ваш, бояре!

— Нам такой князь не нужен, — отвечали бояре, толпясь позади Ярослава. — В сече тебя не видать, зато на пиру ты первый. В шею тебя гнать из Чернигова!