Игорь Святославич

Миновал год с той поры, как Святослав Всеволодович собирал князей идти ратью на галицкого князя. И вот изгой, из-за которого едва не вспыхнула кровавая распря, неожиданно объявился в Новгороде-Северском.

Игорь встретил своего шурина, сидя на троне в окружении бояр. Здесь же находились Игоревы ближние дружинники и воеводы. Только что уехали послы черниговского князя, которые предупредили Игоря, чтоб не шел он супротив старших братьев и не принимал у себя сына Ярослава Осмомысла, коему отказали в приюте волынский и суздальский князья.

Отъехали послы в свою вотчину, а Владимир Ярославич тут как тут, едва в воротах городских не столкнулся с черниговцами.

— Рад видеть тебя, брат, — обратился Игорь к незваному гостю. — По нужде ты здесь иль по доброй воле?

— Челом тебе бью, Игорь Святославич, — с поклоном произнес Владимир. — Гоним я ныне отовсюду, коль еще и ты меня прогонишь, то хоть к половцам беги. К милосердию твоему взываю и заклинаю тебя любовью сестры моей, с коей ты в супружестве живешь.

Владимир опять поклонился. То же самое сделала его немногочисленная свита.

— Откуда путь держишь, друг мой? — спросил Игорь.

— Из Киева, — ответил Владимир, — от тестя своего многобоязненного.

От Игоря не укрылась неприязнь в голосе Владимира.

— Что же не приютил тебя Святослав Всеволодович?

— Для жены моей и сына нашлось место во дворце у Святослава, а мне было велено убираться на все четыре стороны. Опасается Святослав гнева отца моего, который и ляхов, и князя волынского, и князя суздальского застращал, чтоб меня на порог не пускали. — Владимир горько усмехнулся. — Иной в изгойство попадает, поскольку братьев много имеет, а уделов на всех не хватает. Иной отца рано потеряет, а дядья его все себе растащат. У меня же братьев нет, лишь сестра. Отец жив-здоров, а я вот — в изгоях.

— Не печалься, брат, — промолвил Игорь, — я тебя не прогоню. Живи у меня сколь душе угодно. Я родство наше помню, и Ефросинья тебе будет рада.

У несчастного Владимира после этих слов на глазах навернулись слезы. Он, запинаясь от волнения, стал благодарить.

Игорь покинул трон и, шагнув к Владимиру, прижал его к себе…

Благородный поступок Игоря одобрили далеко не все его приближенные. Среди бояр были такие, которые страшились гнева галицкого князя.

— Войско у Осмомысла несметное, что делать станем, ежели он войной на нас пойдет? — выговаривали они Игорю. — Не будил бы ты лихо, князь. Не пускал бы к себе Владимира. Пущай он едет в Смоленск иль в Полоцк либо куда подальше!

Высказал свои опасения Игорю и воевода Бренк:

— С огнем играешь, княже. Великим князьям вызов бросаешь! Сие не понравится Святославу Всеволодовичу. Из-за тебя Ярослав Осмомысл на всех Ольговичей ополчиться может. Тесть твой ныне в такой силе, что, если пожелает, не бывать Святославу на столе киевском.

— Между двух жерновов руку суешь, княже, — вторил Бренку гридничий Вышата. — Не выстоять нам ни против Галича, ни против Киева!

Но Игорь не изменил своего решения: он был уверен, что отец на его месте поступил бы так же.

Только два человека восхищались поступком Игоря: Вышеслав и Ефросинья.

И месяца не прожил в Новгороде-Северском изгнанник Владимир, как из Киева прибыл боярин Кочкарь — гонец своего князя.

Для разговора с Кочкарем Игорь пригласил лишь Вышеслава и тех бояр, что не желали подчиняться Киеву. Таких было всего трое.

Кочкарь в сопровождении двух знатных мужей вступил в княжеский покой и недовольно повел бровями, увидев при Игоре всего четверых советников. Без полного почтения встречают здесь послов киевского князя!

С этого и начал Кочкарь, обращаясь к Игорю:

— Не по чину встречаешь ты, княже, послов великого князя киевского, который тебе вместо отца. Забываешь, что Киев — славнейший град на Руси, соперник Константинополя! А князь киевский среди всех князей русских старший, к его слову сам митрополит прислушивается. Мы же не последние люди при князе киевском…

— Полно тебе, боярин, — прервал Кочкаря Игорь, — как бы высоко ни задирал ты голову, ноги твои все равно земли касаются. Говори, с чем пожаловал.

Кочкарь еще больше нахмурился.

— Господин мой Святослав Всеволодович молвит тебе так, Игорь Святославич, — с угрозой в голосе произнес он. — Укажи путь от себя Владимиру Ярославичу, а нет, так Святослав с братом Ярославом научат тебя покорности.

Кочкарь хотел было что-то добавить, но Игорь хлопнул ладонью по подлокотнику и резко вымолвил:

— Нам Киев не указ! В своих уделах правим, своим разумом живы.

Бояре Игоревы заерзали на скамье, угрозы посла задели их за живое:

— Не стращай нас, боярин!

— Иль князь наш не волен поступать по справедливости?!

— Передай Святославу, посол, что ловит волк, но ловят и волка! — прозвучали их недовольные голоса.

Понял Кочкарь, что угрожать бесполезно, поэтому сменил тон на более миролюбивый.

— Святослав Всеволодович о твоем же благе печется, княже, — заговорил он, глядя Игорю прямо в глаза. — Иль не ведомо тебе, сколь бывает страшен в гневе Ярослав Осмомысл? Может ведь так случиться, что ныне ты — князь, а завтра в грязь. Вот от чего желает уберечь тебя, княже, старший брат твой.