Игорь Святославич

5. Сторонникам концепции о поздней дате создания «Слова» не удалось убедительно опровергнуть его внешней датировки. «Слово» было создано не только до «Задонщины», но и до выходной записи псковского «Апостола» 1307 года. Считать, что писец Домид цитировал некий «расхожий оборот», нельзя, поскольку нигде, кроме его записи и «Слова», этот оборот не «ходит». Версия же о том, что сам Домид был создателем «Слова», обоснованно не получила поддержки среди сторонников позднего создания поэмы.

6. Сторонникам концепции о поздней дате создания «Слова» не удалось убедительно опровергнуть и внутренней его датировки. В начале поэмы Игорь называется «нынешним», в конце провозглашается здравица ему, его сыну Владимиру и брату Всеволоду. В древнерусской литературе неизвестны примеры такого отношения к давно умершим князьям. Неизвестны и примеры настолько рабской «записи» устного источника, сохраняющей все его элементы. Или, как допускают некоторые авторы, речь идет о составной части сознательной подделки под старину? Тогда можно сказать, что и примеры столь тщательных подделок XIV—XVI веков нам равным образом неизвестны.

Однако один исходный посыл новейших приверженцев поздней датировки заслуживает самого пристального внимания. Обычно, даже признавая принадлежность «Слова» к дружинной поэзии, сторонники ранней даты его создания тем не менее исходят из его абсолютной цельности и говорят о едином «авторстве» — отсюда и периодически возникающее желание определить «автора». Между тем то, что «Слово» родилось в устном бытовании и было записано не сразу, явно следует из его текста, обращенного скорее к слушателям-дружинникам, а не к читателю. Отсюда естественны попытки оценить временную дистанцию между записью и созданием поэмы. Отсюда же и логичный вывод: «Слово» является сводом нескольких эпических песен, посвященных одной теме. Такой вывод объясняет наличие явных вставных эпизодов — публицистического «Златого слова» Святослава Всеволодовича и лирического «Плача Ярославны», а также нечеткость политических симпатий поэмы, то ли осуждающей, то ли одобряющей действия Игоря.

Первым четко сформулировал идею о составном характере «Слова» украинский поэт и литературовед И. Я. Франко. Он полагал, что поэма соединяет в себе несколько первоначально независимо бытовавших эпических песен и включает явные прозаические фрагменты ^{25}. Схожую концепцию отстаивал русский историк-эмигрант Е. А. Ляцкий, один из самых жестких критиков теории А. Мазона. Ляцкий придерживался очень ранней датировки «Слова», но при этом считал его памятником, хотя и созданным по горячим следам событий, но составным, включающим, помимо как минимум двух песен о походе, фрагменты более ранних эпических произведений ^{26}. Стоит отметить, что с присутствием в «Слове» фрагментов древней поэзии не спорили и советские ученые Д. С. Лихачев, В. П. Адрианова-Перетц. К ним явно относятся отрывки, посвященные Всеславу Полоцкому и Олегу «Гориславичу».

Наиболее четко теорию устного происхождения «Слова» сформулировал уже на рубеже XX— XXI веков американский исследователь славянского фольклора и древнерусской литературы Р. Манн. По его мнению, «Слово» — памятник чисто устного происхождения, записанный спустя продолжительное время и вобравший в себя предшествующую эпическую традицию, а потому любые постановки вопроса о его «авторстве» и «датировке» будут отдавать условностью. Итоговая запись, по мысли Манна, не содержит следов явных литературных влияний и точно отражает устный прообраз (прообразы); последний же, в свою очередь, мог литературные влияния испытывать ^{27}. Эта теория получила определенное распространение и признание в зарубежной науке; российские ученые встретили ее со скепсисом.

В то же время сама идея, что между сложением «Слова» (либо эпических песен, вошедших в его состав) и его записью могло пройти заметное время, иногда признаётся. Так, А. А. Инков, рассматривающий поэму как ценный первоисточник, пишет: «Среди распространенных дат создания “Слова” называются также 30—40-е гг. XIII века. По нашему мнению, в это время поэма была лишь записана, устная же версия “Слова” вполне могла быть создана при дворе черниговского князя уже в 1185 г. или несколько позже» ^{28}.

Отметим, что аргументы в пользу первичной записи «Слова» во второй-третьей трети XIII века есть. Это, прежде всего, языковое лицо памятника, несущего, как отмечалось, не только в орфографии, но и в лексике черты северо-западного диалекта. Не было ли «Слово» записано на Псковщине либо каким-то беженцем с юга России, либо с его голоса после монгольского нашествия? Это объяснило бы сам редкий для Древней Руси факт записи героической поэмы стремлением сохранить ее после гибели породившей ее среды. Однако показания самого памятника — финальная здравица в честь князей — все-таки вселяют сомнения. Сохранилась бы она при позднейшей записи? Вопрос остается открытым. Во всяком случае, запись «Слова» следует датировать не позднее 1307 года, когда его уже знал псковский писец Домид.