Игоряша 'Золотая рыбка'

- Знаю, - просто ответил Игоряша. - Это стихи поэта и каллиграфа Нансея Кубори в переводах Льва Минца, под редакцией доктора исторических наук С.А.Арутюнова. Сборник называется "120 танка, написанных в чайном домике". Тираж десять тысяч. Книга иллюстрирована каллиграфическими иероглифами автора.

Это был вызов Герарду Экудянову, прагматическому санкционеру, и он, бедняга, поднял перчатку.

- Ну, мужики! Игоряша дает! "Мне за ним не угнаться, - произнес Экудянов, хитро прищурившись, - С ним рядом я круглый ignoramus".

- Фраза из рассказа "Умник" ирландского писателя Шона О'Фаолейна, спокойно парировал Игоряша. - Рассказ опубликован в сборнике "Говорящие деревья", вышедшем в 1971 году.

В комнате воцарилось тяжелое молчание. Такого от Игоряши не ожидал никто. Точное знание в сочетании со сверхъестественной памятью, - да, Герарду достался достойный соперник.

- "Запомни, Стокдейл, что ты ни с кем не имеешь права так разговаривать", - гробовым голосом сказал Экудянов, вперив взгляд в Игоряшу.

При чем здесь "Стокдейл", никто из нас не понял.

- "А что я сделал плохого? - улыбнулся Игоряша, акцентируя слова так, что всем стало ясно: он догадался, о чем повел речь Герард, и подхватил диалог из какой-то известной только им двоим книги. - Если я выразился не очень любезно, поправьте меня, и я больше не буду так говорить."

- Ребята, это черт знает что! - вскричал Герард. - Игоряша цитирует по памяти "Трудно быть сержантом" Мака Химена.

- Совершенно верно, - согласился Игоряша, - Страница 82, Воениздат, 1962 год, русский перевод Биндеман и Фадеевой, литературный редактор Видуэцкая.

- Потрясающе! Попробуем еще, - Герард покраснел, на лбу его выступил пот. - "Не унижай своей судьбы!"

Игоряша задумался.

- Ага! - воскликнул он и прищелкнул пальцами. - "Я хотел бы ее победить".

- "Мысль - вот мое оружие".

- "Часто мое честолюбие сжигает мои мысли".

- "Ты обладаешь даром творчества. Чего тебе еще нужно?"

- "В другие времена я, быть может, смог бы завоевать материк".

- "Что в этом? Одна мелодия стоит целой провинции. Для нового образа разве ты не пожертвовал бы властью?"

- "Жить полной жизнью, вот чего я хочу, а не жить одним лишь мозгом", - глаза Игоряши горели. Поначалу он произносил фразы с трудом, будто разбирая стершиеся письмена, что незримо вставали перед ним. Но постепенно голос его окреп, а в интонациях зазвенел металл, словно он читал не чужой текст, а высказывал собственные убеждения.

- "Мозг содержит в себе целый мир", - настаивал Герард. Он тоже вошел в роль и даже поднялся с места, ощущая себя если не на подмостках сцены, то, по крайней мере на диспуте схоластов.

- "А ты не можешь понять, ты аскет, - отвечал с презрением Игоряша, ты укротил свои желания, ты подчинил их себе".

- "И ты тоже укротишь их".

- "Не знаю, захочу ли я это сделать..."

Герард, опустошенный, рухнул на стул.

- Сдаюсь! - выдавил он. - знать сие на память просто невозможно, и тем не менее Игоряша ни в одном слове не отошел от текста.

- Габриэле Д'Аннунцио, - провозгласил Игоряша. - "Огонь", в переводе Барсовой. Первый том Полного собрания сочинений, издание Саблина, Москва, 1909 год.

Он тоже успокоился, перевел дыхание и пояснил:

- Герард, моя память не хуже твоей. Я знаю наизусть все твои тридцать пять тысяч книг. И еще много других. Если хочешь, можем продолжить диалог на языке оригинала...

- Не надо, - дернулся Экудянов: в итальянском он был не силен. Герард еще некоторое время взбудораженно размахивал руками, обиженно бормоча что-то по-армянски себе под нос. Потом резко встал, надел плащ и выбежал из квартиры.

Мы подошли к окну. По улице удалялся, растопырив локти, Герард Экудянов, убежденный враг мимесиса. Вдруг он остановился, повернулся, задрал голову и, погрозив в нашу сторону кулаком, заорал:

- Может быть, он и брошюру "Проституция и ее причины" читал? Сочинение доктора Б.В.Цуккера, 1926 год, издательство "Космос"?

- Читал!!! - прокричал Игоряша, высунувшись из окна. - Если угодно, на странице 45: "Мы не отрицаем возможности того, что и в будущем женщина будет отдаваться мужчине ради каких-нибудь выгод, но мы решительно утверждаем, что эта проституция не будет носить в себе общественноклассового отпечатка".

Близилась полночь. На улице застыли изваяниями несколько зевак. В доме напротив в окнах зажегся свет. Мы поспешили разойтись...