Игра

- Азартный игрок, не пропускающий ни одной встречи. Схватил насморк и кутается, чтобы не заболеть, - смеясь, говорил Джо, любуясь делом своих рук. - А у тебя много денег с собой? Я держу десять против шести. Хочешь поставить шесть?

- А это на кого? - спросила Дженевьева.

- На Понту, конечно, - с обидой в голосе ответила Лотти, давая понять, что тут никаких сомнений быть не может.

- Хорошо, - кротко сказала Дженевьева, - только я ничего в этом не смыслю.

На этот раз Лотти промолчала, но по ее лицу было видно, что замечание Дженевьевы тоже показалось ей обидным. Джо посмотрел на часы и объявил, что пора отправляться. Лотти обняла брата и крепко поцеловала в губы; потом она поцеловалась с Дженевьевой. Джо обнял сестру за талию, и она проводила их до калитки.

- Что это значит - десять против шести? - спросила Дженевьева, когда они вышли на улицу; шаги их гулко отдавались в морозном воздухе.

- Это значит, что я фаворит, - ответил Джо. - Вот зрители на ринге и держат пари на десять долларов, что я выиграю встречу, а другие держат пари на шесть долларов, что я проиграю.

- Но если ты фаворит и все уверены, что ты выиграешь, то почему же держат пари против тебя?

- На то и состязание, - засмеялся Джо. - Мнения расходятся. А кроме того, всегда есть надежда на меткий удар, на непредвиденный случай. Мало ли что может быть, - добавил он серьезно.

Она в страхе обхватила его руками и прижала к себе, словно хотела защитить от опасности, но он весело засмеялся.

- Погоди, погоди, сама увидишь. Ты только не пугайся вначале. Первые раунды будут свирепые. Это сильная сторона Понты. Он напористый, просто не человек, а вихрь, так и молотит кулаками и побеждает противника в первых раундах. Так он нокаутировал многих боксеров, которые выше его по классу. Мое дело - выдержать его натиск, только и всего. А потом он выдохнется. И вот тут-то я возьмусь за него. Следи хорошенько, ты поймешь, когда я начну наступать. Он от меня не уйдет.

Они подошли к стоявшему на темном углу зданию, где, судя по вывеске, помещался спортивный клуб; на самом же деле здесь устраивались только состязания по боксу под наблюдением полицейских властей. Джо, оставив Дженевьеву, первым вошел в подъезд, она последовала за ним.

- Только не вынимай рук из карманов, - предостерег ее Джо, - и все сойдет отлично. Каких-нибудь две минуты.

- Он со мной, - сказал Джо швейцару, разговаривавшему с полисменом,

И швейцар и полисмен дружески кивнули Джо, не обратив никакого внимания на его спутника.

- Они не догадались. И никто не догадается, - шепнул Джо, когда они подымались по лестнице на второй этаж. - А если кто что-нибудь и подумает, то все равно ради меня будет молчать. Да и как узнать, кого я привел? Сюда, вот сюда!

Он отворил дверь в тесную комнату - что-то вроде конторы, - усадил Дженевьеву на пыльный стул с продавленным сиденьем и ушел. Через несколько минут он вернулся в длинном купальном халате и парусиновых башмаках. Дженевьева, дрожа от страха, прильнула к нему. Он нежно обнял ее одной рукой.

- Не бойся, Дженевьева, - сказал он ободряюще. - Я все уладил. Никто не узнает.

- Я за тебя боюсь, Джо, - проговорила Дженевьева. - Мне все равно, что будет со мной. Я боюсь за тебя.

- Все равно, что будет с тобой? А я думал, именно это тебя тревожит!

Он смотрел на нее с изумлением, пораженный этим новым, ярчайшим свидетельством величия женской души, хотя Дженевьева уже не раз восхищала его чуткостью и глубиной своих чувств, С минуту он не мог вымолвить ни слова, потом проговорил, запинаясь от волнения:

- За меня боишься? И тебе все равно, что могут про тебя подумать? Ни о чем, кроме меня, не заботишься? Ни о чем?

Громкий стук в дверь и зычный окрик - "Где ты там прохлаждаешься!" вернули Джо к действительности.

- Скорей, Дженевьева, поцелуй меня еще раз, - прошептал он проникновенно. - Сегодня моя последняя встреча, и я буду биться, как еще никогда не бился: ведь ты увидишь меня на ринге!

Минуту спустя, все еще чувствуя на губах прикосновение его горячих губ, Дженевьева очутилась в кучке суетящихся молодых людей; никто, казалось, не замечал ее. Некоторые были без пиджаков, в рубашках с засученными рукавами. Окружив Дженевьеву, они вместе с ней вошли в зал через задние двери и медленно зашагали по боковому проходу.

Полутемный зрительный зал, сильно смахивавший на сарай, был переполнен; в густых клубах табачного дыма лишь смутно виднелись люди и предметы. Дженевьева подумала, что она сейчас задохнется. В зале стоял глухой гул мужских голосов, в который врывались пронзительные крики мальчишек - продавцов афиш и содовой воды. Кто-то предлагал пари - десять против шести - за Джо Флеминга. Голос звучал монотонно, безнадежно, как показалось Дженевьеве, и она с гордостью сказала себе: еще бы, кто же решится ставить против ее Джо!