Игра 14.0

— Я лишь хотела вас защитить, — сказала она. — Даже если вы считаете меня чокнутой. Но я умею чувствовать этих призраков, не ведающих покоя; они витают вокруг нас. Не злите их.

— Я и не собираюсь.

Доро пристально поглядела на него и встала рядом.

— Дайте мне руку.

— Нет, благодарю.

— Вы боитесь, не правда ли?

— Ошибочка. Я голоден, — сказал Бастиан истинную правду. — Если я решу перекусить рядом с могилами, это что, тоже принесет мне несчастье?

— Я бы избегала всего, что может пробудить в мертвых зависть.

Бастиан попытался найти на лице Доро хотя бы толику насмешки, но не заметил и следа. Вздохнув, он собрал вещи и отнес их подальше, на середину поляны. Выдернув росшие в облюбованном закутке кусты чертополоха, Бастиан уютно устроился на траве. В первый раз за всю поездку он почувствовал, что наконец нашел свое место. Должно быть, именно это случалось с путниками в старину. Ничего лишнего. Только я, ветер в вершинах деревьев, земля подо мной. Ломоть хлеба, кусок копченого мяса.

И нежная мелодия, едва пробивающаяся сквозь неумолчное жужжание мошкары. Бастиан оглянулся. Айрис сидела на одной из скал посреди луга и перебирала струны арфы. Глаза закрыты, лицо умиротворенное — кошечка втянула коготки. Первым желанием Бастиана было, не отрываясь от хлеба с мясом, подсесть к девушке поближе, чтобы послушать ее игру, но он не решился этого сделать. Она выглядела такой счастливой, сидя тут одна, наедине с собой и своей музыкой, — взъерошенный эльф, на минутку опустившийся на скалу отдохнуть.

Звуки средневековой мелодии рождали ощущение абсолютной реальности происходящего. Где-то в глубине души Бастиана они пробудили к жизни Томена — того самого Томена, который ничего больше не хотел, кроме как сидеть здесь и уплетать хлеб с мясом. Еще, пожалуй, ему хотелось чуть-чуть тени над головой и парочку друзей, с которыми можно скоротать время в лагере, а вечером, сидя у костра, обмениваться историями. Того самого Томена, у которого в жизни было вдоволь времени. Кёльн моментально отступил куда-то даже не за сотни километров, а за сотни лет отсюда.

Из его горла невольно вырвался смешок, и Бастиан закашлялся. Звуки арфы оборвались.

— Всё хорошо?

Он махнул Айрис и рассмеялся, так что на глаза навернулись слезы.

— Всё просто отлично, — с трудом переводя дух, ответил Бастиан. — Продолжайте, пожалуйста. Знаете, вы и ваша музыка — это что-то неземное.

Нелепая фраза получилась. Ему показалось, что Айрис сейчас скорчит насмешливую гримасу, но девушка лишь улыбнулась. В первый раз искренне улыбнулась ему.

— Хотелось бы мне, чтобы вы оказались правы.

Бастиан не стал присоединяться к остальным участникам игры, выполнявшим задание, — он был слишком счастлив, что не надо ничего делать, не надо выполнять никаких обязательств. Он даже почти забыл, зачем вообще игроки куда-то пошли. Кажется, искать какого-то врага или чужака. Этого типа они найдут и сами, без Бастиана.

Сытый и счастливый, он лежал на траве, посматривая то на Айрис, пощипывавшую струны арфы, то на облаченную во всё черное Доро — та неслышно обходила поляну по краю, бормоча заклинания. Ладно, пусть делает, что хочет. Здесь свобода. Завтра Бастиан тоже поучаствует в каком-нибудь квесте, если появится желание. А если не появится, то он будет просто лежать и пялиться в небо, пока глаза не начнут слезиться. Или соорудит еще одну выгребную яму… Какая разница, что делать? Всё равно никаких особых планов Бастиан не строил. Всё, что ему было нужно здесь и сейчас, — чистый воздух и лес, жалобные крики птиц с веток деревьев и ветер, разгоняющий мошкару.

Вскоре из леса вернулся первый из отправившихся на поиски врага игроков — Штайнхен. Он громогласно объявил, что, к своему стыду, не нашел ни одного из разбойников, разоривших деревню, зато теперь может предаваться своему призванию — быть трактирщиком и что-нибудь приготовить. Сложив хворост в окруженном камнями кругу-кострище, он достал из поясной сумки камень, небольшой лоскут ткани и изогнутый железный прут, затем обмотал лоскутом камень и ударил им о прут. Без очков Бастиан не смог подробно разглядеть, как именно следует высекать пламя, но уже через считанные минуты Штайнхен вовсю хлопотал у костра: раздувал огонь, запылавший среди хвороста, подкладывал дрова потолще, а затем, взяв котел, отправился за водой к ручью.

Бастиан еще раздумывал, не предложить ли Штайнхену помощь в приготовлении обеда, как вдруг царившую в лагере тишину взорвали голоса и треск ломаемого валежника. Впрочем, весь этот шум легко перекрывал визгливый голос Ральфа:

— Где врачеватель? У нас раненый!

На этот раз Бастиан особо не торопился, заранее готовясь к какому бы то ни было количеству искусственной крови.

Георг, Ларс и Ральф, поддерживая, вели Натана, который, похоже, пустил в дело все свои актерские способности, изо всех сил стараясь изобразить страдальческую гримасу.