Игра

Вчера, когда я проснулась после своего короткого сна и нашла его, заползающего на меня с этим взглядом, выражающим не только похоть и страсть, а нечто более глубокое, более реальное, это привело к самому лучшему сексу, который у меня когда-либо был. Он был примитивным и опустошающим. С каждым движением руки я могла почувствовать его настойчивость, почувствовать его сердце, бьющееся словно сердце дикого зверя. Головокружительная искренность была в том, как он смотрел на меня, будто я была золотой пылью, драгоценной и в любой момент способной улететь.

Мы занимались любовью. Для этого не было другого слова, и в то время как раньше, когда другие люди так небрежно и банально использовали это определение, оно раздражало меня и заставляло смеяться. Теперь, наконец, это случилось и со мной. Я поняла это. То была похоть и страсть и жгучая потребность в телах друг друга, жажда удовольствия, но, кроме того, лихорадочная нужда в человеке.

Я не просто хотела мышцы Лаклана, его губы, его бесконечные постельные навыки. Я хотела его самого, каждую его часть. Тёмные частицы, спрятанные от посторонних глаз, о которых намекают лишь татуировки. Я жаждала всего его, как умирающий человек жаждет ещё одного вздоха.

Я хотела поставить Лаклана на колени и, в то время как чувствовала, что он страстно желает меня и покорится мне, первая на коленях оказалась я. У меня нет ни одной идеи, как я собираюсь через три недели прийти в себя, ни малейшего представления.

— О чем ты думаешь? — шепчет он мне в макушку, пальцы играют с моими волосами.

Что ты первый во всех смыслах, думаю я про себя.

— Ничего, — отвечаю ему.

— Ага, — говорит он. — Я вижу.

— Думаю, я просто пытаюсь собраться с мыслями.

Он крепче сжимает руку вокруг меня. Люблю, когда он так делает. Так я чувствую себя абсолютно защищённой.

— Если ты похожа на меня, то у тебя займёт пару дней привыкнуть к новому часовому поясу. Помню, как я впервые поехал за границу в Австралию на Чемпионат по Регби. Я был полной развалиной. Не мог даже завязать собственные шнурки. Не удивительно, что мы проиграли.

Я улыбаюсь, а затем превращаю улыбку в поцелуй, касаясь его груди.

— С трудом верится, что ты мог в чём-то проиграть.

Он хмыкает.

— Тогда я не вправе разрушать пьедестал, на который ты меня поместила, дорогая.

Я закрываю глаза и слушаю его ритмичное сердцебиение, как он нежно поглаживает мои волосы. Я практически снова засыпаю, сны приходят ко мне тёмными вспышками, желая поглотить меня, когда звонит его будильник.

— Мы можем его проигнорировать? — бормочу я.

— Мы можем проигнорировать будильник, — говорит он. Пододвигается, когда Лионель прыгает на постель, прокладывая путь между нами. — Но мы не можем игнорировать его.

— Я просто хочу поспать, — говорю я за секунду до того, как получаю лапой по лицу.

— Угу, — говорит он, — но у нас большие планы.

Мой мозг устало припоминает планы, которые мы наметили. Или которые он придумал для меня. В два у него тренировка по регби, а до этого он хочет свозить меня в приют и представить всем, кто там работает. Полагаю, ему стыдно оставлять меня на весь день одну в квартире с собаками, хоть я, честно говоря, не возражаю. Лионель просто большой подлиза и Эмили все лучше и лучше осваивается со мной.

Плюс квартира Лаклана совершенно потрясающая. Я бы никогда не отнесла его к тем, кто может жить в таком красивом, просторном, историческом месте, но, после того, как я выглянула в окно и увидела все эти каменные дома на улице, стало очевидно, что все здесь живут примерно так же. Это словно оказаться в сексуальном эпизоде Аббатство Даунтон.

Но Амара, которую я недолго видела вчера, кажется достаточно приятной, хоть немного и тихой. И знаю, Лаклан хочет, чтоб я чувствовала себя важной и вовлеченной во все. Последнее, чего я хочу, чтоб он беспокоился.

Нам как-то все же удаётся встать с кровати. Лионель бегает по гостиной, словно сумасшедшее животное, рот открыт, на мордашке красуется слюнявая улыбка. Пока Лаклан скользит в кроссовки, надевает чёрные тренировочные штаны, белую футболку и бейсбольную кепку, чтобы вывести Лионеля и Эмили на быструю прогулку, я слоняюсь по его элегантной кухне, пытаясь понять, как сварить кофе. Я нахожу шкаф, полный тайников с чаем, маленький пакетик кофе, и, наконец-то, кофейник.

Я громко с облегчением вздыхаю, ставя чайник, и пользуюсь моментом, чтобы понять, что к чему. Как правило, вы довольно много можете сказать о человеке по его жилищу, но квартира Лаклана исключение. Он сказал мне, что живет здесь уже пять лет, но, если честно, с точки зрения личных штрихов, она не очень-то отличается от той квартиры, которую он ненадолго снимал в Сан-Франциско. На стенах картины, в гостиной старинные концертные афиши, обрамлённые в экстравагантные рамы, и современное искусство в столовой, но ничего из этого на самом деле не является отражением его личности. То же самое относится и к мебели. В то время как она вся очень красивая, кажется, лишь одна вещь отражает его - это деревянный обеденный стол, с сучками, текстурой и дефектами.