Игра

В голове запульсировало от страха и досады. Я накинула на себя его майку, которую нашла возле дивана. Как же приятно от нее пахло. Я помню, когда мы только начинали встречаться — тогда давно — он проводил все вечера у меня дома. Мы просто валялись в темноте на кровати по несколько часов: иногда ругаясь, иногда занимаясь сексом. Но он всегда собирался в темноте и всегда что-то забывал. А я, просыпаясь утром и утыкаясь носом в забытый шарф, шапку, майку или свитер, вдыхала его запах и понимала, что несмотря ни на что, люблю его. Потому что его запах был для меня. Я как самка выбрала себе самца по запаху. Мы подходили друг другу на уровне феромонов… Когда-то очень давно…

Судя по тому, что и моя сумка и мои туфли оказались на месте, Кот приехал в клуб задолго до того, как приблизился ко мне. Наверное, просто сидел и наблюдал, как я пью с барменом, а потом и с Эдиком. Наверное, именно из-за Эдика и не подошел сразу. Что-то сходное с чувством то ли превосходства, то ли мести пронеслось внутри.

Через 20 минут Кот, завернутый в полотенце, и я в его майке, сидели за кухонным столом и пили кофе. Я курила, и мне не терпелось узнать поскорее, о чем он хотел со мной поговорить.

— Как ты после вчерашнего? — начал Кот.

В ответ я просто улыбнулась.

— Извини, детка, я человек женатый и не могу быстро вырваться из дома.

На слове «женатый» меня передернуло. Он заметил.

— Что-то не так?

— Все нормально, — ответила я, поведя бровью, надеясь, что он не придаст этому значения.

— А по-моему все НЕ очень нормально, — продолжал Кот и вид у него был серьезный. — Я неплохо тебя знаю, Кать, чтобы понять, что с тобой происходит.

Он тоже закурил. Тоже нервничал.

— Я не знал, что ты с Машкой знакома. Я вообще не знал, что ты придешь в кино. Я реально не хотел, чтобы так получилось.

— Но так получилось, — перебила его я, пытаясь взять нить разговора в свои руки и увести его в сторону. — Что случилось — то случилось. Мог бы хоть позвонить и сказать, что приедешь, но позже. Я бы так не надралась.

— А ты надралась не потому, что я приехал или не приехал, Кать… — он прищурился и стряхнул пепел, — …Я сейчас тебе вопрос один задам и хочу, чтобы ты честно ответила.

— Давай, — ответила я с готовностью, будучи на 100 % уверенной в каждом слове, которое он сейчас произнесет.

— Кать, ты меня все еще любишь? — выпалил он.

Хвала водке, текиле и саке, которые со вчерашнего наполняли мой организм, ибо без них мне ни за что не изобразить ту артистичность, с которой я ответила «нет». Это «нет» даже у меня не вызывало сомнений, хотя они тучами роились в моем мозгу. Этому «нет» поверила бы даже Кузя со всей ее недоверчивостью. Это было твердое «нет», окончательное «нет». «Нет», которое не вызывало дальнейших вопросов, расспросов и возвратов вообще к этой теме. «Нет», в которое все поверили: и он, и я.

Нужно было срочно переводить разговор в мою пользу, поэтому я задала встречный вопрос:

— А ты?

Задала и испугалась. Сейчас он начнет мне рассказывать о том, как он любит свою Машу, а этого я вообще слышать не хочу.

— Конечно, — мурлыкнул он. — Я же говорил, что я влюбчивый.

Молодец какой: все перевел в формат наших нынешних отношений.

— Не могу не восхититься твоим железобетонным характером, — улыбнулась я. — Понравилось меня раздевать?

— Мне всегда это нравилось.

— А как насчет того, что ты дома не ночевал? Скандала не будет?

— Не волнуйся, киска. Я — профессионал. К тебе Машка точно не ревнует. Я вот только опасаюсь, что ты меня ревнуешь к ней…

— Я?! — вопрос был полон возмущения. — С чего это? Нет, мой милый, это не для меня. Во-первых, я не признаю такого чувства как ревность. Ну, подумай сам: какой смысл? Ревность — это состояние опасения потерять любимого. А чтобы терять, нужно для начала это иметь. Я тебя поимею, конечно, но чуть позже. И отпущу. Но не потеряю. Ну, а, во-вторых, я уже говорила, что не люблю тебя больше так, как раньше. Все прошло Котик. Мне теперь не больно. Мне с тобой теперь очень хорошо. Но это ненадолго. Поэтому мы и ограничили нашу интрижку временными рамками. Кстати о рамках: тебе не пора еще уходить?

— Гонишь уже? Надоел? — он поднял бровь.

— Опасаюсь за свои нервы, — прозвучало как «мяу», — они у меня не такие стальные как у тебя. Я могу и не выдержать.

— Тогда отдавай мою майку.