Игра

Через три с половиной часа я вышла из такси у кафе на набережной. На мне было платье. Короткое, легкое, свободно-развивающееся на ветру и мало что оставлявшее воображению. 15 лет назад он убил бы меня за то, что такое платье иметься в моем гардеробе и я осмеливаюсь его носить. Укладывать волосы я не стала. На голове у меня была почти грива спутанных (но до приличия) волос. Прическа называлась «Этой ночью я была преимущественно снизу». Шпильки 11 см. Сабо с тонким ремешком, перекинутым через пальцы. Я звала их «трахательные туфли». Дальше чем от шкафа до кровати они еще не ходили. Белья на мне не было. Остальной моей одеждой был его любимый парфюм.

Кот сидел за столиком лицом ко мне, курил и говорил по телефону. Я продефилировала через улицу, получив в подтверждение своей сногсшибательности несколько сигналов от проезжающих машин. Но мне было на них наплевать сегодня. Мне нужно было, чтобы только Кот меня ел глазами. Потому что снимать с меня было практически нечего. И он ел. Он даже рот открыл. Готова поклясться, что вот-вот секунда — и потекла бы слюна. Я подошла и села напротив него. Сегодня я не улыбалась. Причина и повод были подходящие: у меня жуткое похмелье. Но я была такая красивая после всех этих пьянок: кожа на лице мягкая и бархатистая, глаза с легким отеком становились похожи на кошачьи. Я обожала сама себя в таком состоянии. Вот только голова готова была расколоться пополам, но я тщательно это скрывала. И не улыбалась.

Он тоже не улыбался. Первый его взгляд выразил именно то самое желание прибить меня на месте за такой вид. Но тут же сменился проблеском сознания о том, что я кошка, которая гуляет сама по себе и уж кому-кому, но ему отчета давать не должна. Следующие эмоции тоже были написаны крупными буквами: прямо тут на столике завалить меня среди чашек, солонок, салфеток и зубочисток. Все шло по моему плану.

5. Договор

— Кать, ты охренела?! — в его голосе звучала неприкрытая злость.

— А что, я очень сильно опоздала?

— Ты поняла сейчас, о чем я говорю, — отрезал он ледяным тоном.

Он опять такой же, как раньше. Властный тон, который не допускает компромиссов. Взгляд волка. Глаза полные злости. И я знаю, что эта злость от того, что он не может контролировать ситуацию. Не может контролировать меня. Глубоко в душе я ликовала, но лицо при этом состряпала совершенно невинное. И так же невинно наклонилась к нему поближе, облокачиваясь на столик локтями, из-за чего платье почти соскользнуло с плеча, довольно глубоко увеличив декольте.

— Если разговор пойдет в таком тоне, — промурлыкала я, — то я прямо сейчас встану и уйду.

Он резко поднялся, развернулся и подошел вплотную к перилам, отделявшим кафе от набережной. Снова закурил. Я ликовала. Я обожаю выводить мужчин из состояния равновесия. Я знаю, что за борьба сейчас идет у него внутри. Он никак не может настроиться на нормальное общение. На такое, коим он удостаивает всех остальных посторонних для него женщин. Потому что я для него не посторонняя. Он это понимает, но управлять своими эмоциями не умеет. Ха-ха-ха! Вот тут я явно круче него. Потому я чувствую себя превосходно, если не брать в расчет головную боль.

Он все еще стоял спиной ко мне, а я буравила его взглядом. Боже мой, какой он красавец: плечи, спина, попа… А это его характерное движение головой, когда он оборачивается! Я могу узнать его в толпе только лишь по одному силуэту. Я все еще это помню.

Обернулся он минут через пять. Глаза уже хитро улыбались, от злости не осталось и следа. Какой молодец: быстро взял себя в руки.

— Где мой кофе? — крикнула я ему.

Он стал медленно приближаться.

— Кофе твой где? — ехидство, с которым это было сказано и тембр голоса не оставляли сомнений, что сейчас возможны только два варианта: либо я получаю по шее, либо оказываюсь все-таки на столе.

— Ты обещал мне кофе и супчик, — настаивала я.

Он уже подошел ко мне вплотную, рывком придвинул свой стул, сел так близко, что слова его шли прямо в мое ухо и никто больше вокруг не мог его слышать. Но этого ему показалось мало, потому что он резко и сильно схватил меня за руку и притянул еще ближе к себе.

— Я тебе сейчас покажу кофе, — это было сказано с улыбкой, но сквозь зубы. — Я сейчас тебя трахну прямо на этом столе. Ты же этого добиваешься?

«Почти угадал», — пронеслось у меня в голове.

— Руку отпусти.

Он ослабил хватку, но не отпустил. Мы смотрели друг другу в глаза. Могу поклясться, что между нашими глазами, как в кино, сверкали яркие голубые молнии. Только никто этого не видел, кроме нас. Стрингов на мне сегодня не было, бастионы можно было сдавать сразу и без лишних разговоров.

— Руку… отпусти, — медленнее повторила я, — … и тогда мы с тобой поговорим.

— Ты знаешь, кисуля, я придерживаюсь того мнения, что бывают моменты, когда женщина должна помолчать. И уж меньше всего я сейчас собираюсь с тобой разговаривать. Ты тоже сюда не для разговоров пришла.

— Согласна. И что? Побежим сейчас к тебе в машину? Нет, лучше в кабинку туалета. Изобразим двухминутную страсть, и ты отвезешь меня домой. Так?

Руку он тут же отпустил.