Игра

– Ну?– наконец, он снова посмотрел на священника.– Я много сказал, так? Пора тебе говорить.– Да ты не бойся, не бойся. И топорик свой положи, наконец. А то страшно мне, понимаешь, что тюкнешь сейчас по голове – и нет меня и моих умных мыслей.

– А? Ой, извините,– тот повернулся, шагнул в угол, прислонил топорик к стене, опять замер, задумавшись. Через минуту вернулся назад и подсел на край лавки, сделанной из толстой, в два пальца, доски. Помолчал под хитрым с прищуром взором Старого, и начал медленно-медленно:

– Видите ли…

– Ага. Вижу. Ты далеко не задумывайся. Ты просто скажи: у тебя связь со своими есть? Да, не молчи и не придумывай. Я же тебе сказал: мне все понятно. Вот и скажи только: да или нет?

– Да,– кивнул священник.

– Ну, вот и славно… Что там у тебя с чайником-то? Почти готов, а?

Чайник уже шумел, но еще не закипел. Они молча посидели, смотря на парок, появившийся уже над носиком чайника. Потом Старый, вздохнув, произнес:

– Твоя очередь. Спроси, чего ты хотел. Может, сумею рассказать.

Теперь уже священник мялся, не зная, с чего начать.

– Ну, спрашивай, спрашивай. Ты же у лекаря что-то хотел выпытать?

– Да у лекаря-то я про ночной бой хотел узнать подробности. Все же он там был ближе, да и со старостой близок…

В окно стукнули. Старый кивнул батюшке на окно – глянь, мол, там, а сам, взяв нож наизготовку, на цыпочках прокрался к двери, прислонился ухом, прислушиваясь. Отшагнул назад, приподнял вопросительно брови. Священник, посмотрев осторожно в щель между ставнями, обернулся и развел руки в стороны.

– Понятно,– в голос сказал Старый и стукнул в дверь дважды. На ответ – три стука – кивнул удовлетворенно.

– Ну, снимай чайник, хозяин. Гости пришли. Чай пить будем. Думать будем.

Он приоткрыл дверь, по-прежнему сжимая нож в руке, отведенной в сторону. В узкую щель проскользнул запыхавшийся и раскрасневшийся Жанжак, тут же сам задвинул засов. Повернулся, и сходу:

– Нет его!

– Это как?

– Патруль в селе! Староста – у патруля. И, похоже, все мужики там!

– Йэх-х-х,– выдохнул зло Старый, махнул в сердцах рукой, и, промелькнув через всю избу, нож воткнулся в бревенчатую стену точно под иконами.– Опаздываю я… Как есть – опаздываю!