Игра ангела

— Естественно. Вы дали мне достаточно данных и конкретных фактов, чтобы я мог проверить правдивость вашего рассказа. Начиная с вашего посещения доктора Триаса, банковского счета в Испано-колониальном банке, вашего собственного надгробия, поджидающего вас в мастерской в Пуэбло-Нуэво, а также деловые контакты человека, которого вы называете патроном, с адвокатской конторой Валеры. Не считая массы других подробностей, достойных вашего мастерства сочинителя криминальных историй. Единственное, чего вы мне не поведали и что я, откровенно, ожидал услышать ради вашего и собственного блага, — это где находится Кристина Сагниер.

Я сообразил, что спасти меня в это мгновение может только ложь. Как только я расскажу правду о Кристине, мне придет конец.

— Я не знаю, где она.

— Лжете.

— Я же предупреждал, что нет никакого смысла говорить вам правду, — ответил я.

— Стоило постараться хотя бы ради того, чтобы я, как осел, по-прежнему был настроен вам помочь.

— Вы именно этого хотите, инспектор? Помочь мне?

— Да.

— Тогда проверьте все, о чем я говорил. Найдите Марласку и Ирене Сабино.

— Начальство выделило мне двадцать четыре часа, чтобы разобраться с вами. Если по истечении этого срока я не предъявлю Кристину Сагниер, живую и здоровую или хотя бы живую, меня отстранят от дела и передадут его Маркосу и Кастело. Они уже давно дожидаются своего шанса и ни за что не упустят такую возможность.

— Тогда не теряйте времени.

Грандес фыркнул, но все же кивнул.

— Надеюсь, вы знаете, что делаете, Мартин.

19

По моим подсчетам, инспектор Грандес ушел часов в девять утра. Он запер меня в той же комнате, где мы вели с ним беседу. Компанию мне составляли только термос с остывшим кофе и пачка папирос. Грандес поставил у двери в коридоре полицейского, и я слышал, как инспектор инструктировал его не пропускать в комнату никого ни под каким видом. Минут через пять раздался стук в дверь, и я узнал в стеклянном окошке физиономию сержанта Маркоса. Слов я расслышать не мог, но его артикуляция не давала повода сомневаться: «Готовься, ублюдок».

Все утро я просидел на подоконнике, сквозь решетку разглядывая прохожих, воображавших себя свободными. Они курили и ели мороженое с таким же наслаждением, как это не раз делал на моих глазах патрон. Усталость, а может быть, упадок сил от осознания безнадежности моего положения и чувства глубокого отчаяния, доконали меня в полдень. Я растянулся на полу, лицом к стене, и заснул как убитый. Когда я пробудился, комната была погружена в темноту. Уже наступил вечер, и на фоне красновато-желтых пятен света от фонарей на Виа-Лайетана на потолке комнаты скользили тени машин и трамваев. Я промерз до костей на холодном полу и, встав, подошел к батарее в углу, оказавшейся холоднее, чем мои руки.

В этот момент я услышал, как открывается входная дверь у меня за спиной. Повернувшись, я оказался лицом к лицу с инспектором, наблюдавшим за мной с порога. По знаку Грандеса один из полицейских зажег в помещении свет и закрыл дверь. Яркий металлический свет ударил в глаза, мгновенно меня ослепив. Я зажмурился. Подняв наконец веки, я пришел к выводу, что инспектор выглядит немногим лучше меня.

— Вам нужно в туалет?

— Нет. Я решил мочиться в штаны и, пользуясь случаем, приобрести полезный опыт к тому моменту, когда вы отправите меня в камеру ужасов инквизиторов Маркоса и Кастело.

— Я рад, что вы не потеряли чувство юмора. Оно вам пригодится. Садитесь.

Мы заняли прежние позиции, усевшись за стол, как и несколько часов назад, и молча уставились друг на друга.

— Я проверял изложенные вами факты.

— И что?

— С чего начинать?

— Вы полицейский.

— Первый визит я нанес в клинику доктора Триаса на улице Мунтанер. Он получился кратким. Доктор Триас скончался двенадцать лет назад, и кабинет уже лет восемь принадлежит дантисту, которого зовут Бернат Льофруи. Он, тут и говорить нечего, о вас в жизни не слышал.

— Не может быть.

— Подождите, это только присказка. Вслед за тем я посетил центральное отделение Испано-колониального банка. Великолепные интерьеры и безупречное обслуживание. Мне даже захотелось завести сберегательную книжку. Там мне удалось узнать, что вы никогда не открывали счет в этом банке и никто из служащих никогда не слышал о человеке по имени Андреас Корелли. И у них нет в настоящий момент клиента, сделавшего вклад в иностранной валюте в сумме ста тысяч французских франков. Продолжать?

Я сжал губы и кивнул.

— Следующий мой визит состоялся в контору покойного адвоката Валеры. Там я удостоверился, что у вас действительно имеется банковский счет, но не в Испано-колониальном, а в банке «Сабадель». С упомянутого депозита месяцев шесть назад вы перевели деньги на счет адвокатской конторы в сумме двух тысяч песет.

— Я не понимаю.

— Все очень просто. Вы наняли Валеру анонимно, вернее, это вам так казалось, поскольку у банков слоновья память, и они помнят в лицо каждый сентим, попадавший к ним в руки. Признаюсь, к тому моменту я уже начал наслаждаться развитием сюжета и решил наведаться в мастерскую надгробий «Санабре и сыновья».