Игра без правил

– Ты, Василь Иваныч, об этом и сейчас потише, и опосля никому не рассказывай. У нас в батальоне, считай, сухой закон, но вот по особым случаям… Ну, там, Георгия кто получит аль медаль. И, опять же, дитёнка обмыть надобно было с господами офицерами, никак без этого. А штоб нам обидно не было, он Батю и попросил угощеньице всем устроить. Ну, как бы мы сами тихонько надыбали, а командиры вроде и не заметили. Опять же с провиантом, сам же бачив, кормят от пуза. И побачь, харчуются и солдаты, и офицеры из одного же котла. Эта тож командир постановил.

– Хороший-то он у вас хороший… До поры до времени. Вот, например, прикажут ему генералы, и выведет он в случае чего ваш батальон демонстрацию аль забастовку усмирять. Как в девятьсот пятом было… Што тогда делать будешь, Сидор Артемич, в простой люд стрелять аль штык супротив своего командира повернёшь, а?

– Послужишь, Василь Иваныч, у нас поболе, поймёшь, што он не тока не поведёт нас супротив простых людей, а ешо и другим не даст того сделать… Вот ты у себя в полку слыхал о гуровцах?

– Дык хто ж не слыхал-то? И про дочку царскую знаем, и про Нарочь, и про Барановичи… Да ты меня с толку-то не сбивай. Он што, приказа не выполнит? Да за ето ж его…

– Не-а! Штоб ты знал, командир помимо прочего ешо и офицером по особым поручениям у регента служит. По каким таким особым – понимаешь? И миркую я, шо великий князь Михаил Александрович к нему прислушивается… Вот и прикинь, коль такая катавасия начнется, выйдет наш командир перед солдатами, коих выведут стрелять в народ, и скажет, мол, вот он я, капитан Гуров, хотите в своих стрелять, с меня начните. А то и по-другому можно… Как думаешь, трудно нам будет в чужой полк пролезть, караулы возле ружкомнат поставить, всех на плац согнать и офицеров в отдельной комнате запереть? Вона, рядом с нами донцы квартируют, бачив? Как сюда перевелись, они с нами прям через губу разговаривали. Оно понятно – казаки, не то што мужики в шинелях, пусть и гуровские. Как-то человек десять пошутить хотели, ночью пытались наших дневальных скрасть… Потом ротного чуть ли на коленях умоляли обратно по всей форме отпустить, а не в одних подштанниках. А через недельку наши к ним в гости сходили, то ж самое сделали да на всех дверях записочки повесили со словом «Бомба»…

– Ну, может, оно и так. В окопах мужики щас о многом талдычат, да и в стране, вишь, што деется…

– Ага, талдычат, да всяких брехунов-агитаторов слушают… Ты сам-то, случаем, не из партейных будешь, а, Василь Иваныч? – Ковпак насмешливо глядит на собеседника. – Да не боись, не побегу жандармам жалиться.

– Да и не боюсь я ничего!.. Я – за то, штоб по справедливости для всех, особливо для простых людей. А так, было у нас много болтунов всяких, есеры там, анархисты всякие. Последние вроде толковую мыслю предлагают. Надо государство поуничтожить, народ сам в общины соберётся, а там и оне промеж собой договариваться будут. Вот захотел портки новые, пошёл к портным, оне их и пошили. А ты им взамен там табуретку какую иль стол сделал.

– Общины, говоришь? Дык те ж крестьяне давно так живут, и шо, щастливы? С хлеба на воду перебиваются. А то и до лебеды доходят.

– Ето потому, што над ними куча всякой шушеры стоит. Чиновники там, помещики, буржуи, полиция… А не будет их – по-другому народ заживёт.

– Да не заживёт, Василь Иваныч. Вот гутарили мы как-то с командиром, он нам и разложил всё по полочкам. Вот какой-то мужик ему сказал, шо мог бы больше хлеба там, да и всего другого нарастить, да община не дает. Кожный год наделы по-новому раздают, и нет у мужика того интереса за землицей ухаживать, мол, всё одно, уйдёт она к соседу, а тот даж спасиба не скажет, ешо и посмеётся.

– И он с вами про такое разговоры разговаривает?

– Сейчас-то командир в отъезде, иногда на пару дней заедет, и – всё. А раньше частенько по вечерам с ним за жисть говорили. Он нам свою идею и обсказал. Надо, мол, торговлю хлебом у купцов-дармоедов забрать в государственную власть, штоб цены не взвинчивали, крестьянам дать землю, но и штоб оне оговоренный хлебушек сдавали, а не на самогон переводили. Рабочим на заводах – условия человеческие, учить их специяльностям, штоб не было «подай, принеси, пошёл отсюдова», больнички опять же при кажной фабрике штоб были…

– Да хто ж на такое согласится? Это ж для заводчика чистое разорение.

– А хто его спрашивать-то будет? Хочешь быть заводчиком – делай что сказано, тогда тебе и почёт с уважением, и заказы всякие от государства. Не хочешь – вот те штрафы за то, што работники у тебя живут хреново. А будешь с другими недовольными супротив власти умышлять, заводики в казну, а самих – на каторгу. В Сибирь там иль ешо куда. Лес валить, дороги строить… Да и щас люди посредь них есть. Тут до нас часто академик приезжает, ну генерал, только штатский. И от него нам польза великая выходит: консервы там новые, сладости, как он там их… витаминами кличет. Палатки опять же…

– Ну да, так царь и согласится. Он-то первый против народу…