Игра без правил

Ни Комбат, ни Французов этого не видели, и даже наблюдавший за ходом схватки с балкона Горохов не заметил его выходки, на секунду отвлекшись, чтобы сказать пару слов Хряку. Фактически Андрею повезло. Обрати на него кто-нибудь внимание, и ему бы не поздоровилось, но единственный человек, заметивший его участие в драке, – тот самый охранник, который прервал его боевой путь в самом начале с помощью резиновой дубинки, – не более чем через полторы минуты лег рядом с ним на пол немного резче, чем обычно ложатся уставшие люди, решив вздремнуть часок или просто поваляться с любимой книгой.

Комбат и Французов беспрепятственно добежали до выхода, слыша позади топот преследователей. Выскочив в коридор, Рублев захлопнул за собой дверь и устремился вперед, показывая дорогу. Дверь за их спинами немедленно распахнулась, с грохотом ударившись о стену.

Преследователи не отставали, хотя у обоих беглецов сложилось ощущение, что охранники не слишком стремятся их догнать.

Причина этой неторопливости выяснилась очень быстро: сзади коротко прогрохотала автоматная очередь, и Французов, охнув, сбился с шага. Он непременно упал бы (пуля угодила ему в бедро), если бы Комбат не подставил ему плечо.

– Ну, суки, – выкрикнул Рублев, – я до вас еще доберусь!

В ответ снова раздалась очередь, и над головами беглецов с треском лопнула лампа дневного света, осыпав их кусками пластика и градом мелких стеклянных осколков. Пули вспороли обои, наполнив воздух известковой пылью, но Комбат и тяжело повисший на его плече Французов уже свернули за угол, оказавшись перед окошечком кассы. Бледный от испуга кассир сидел в своей клетке из пуленепробиваемого стекла и сквозь прутья решетки смотрел на две страшные окровавленные фигуры, проковылявшие мимо по направлению к лестнице.

– Нормально, Юрок, – приговаривал Комбат, помогая Французову спускаться по лестнице. – Еще чуток, и им нас не взять.

– А теперь песенку спой, – превозмогая боль, усмехнулся капитан.

– Не понял, – сказал Комбат. Он прислонил капитана к стене, как свернутый в рулон ковер, и возился с массивными запорами. Какая-то сволочь успела запереть гермодверь. Под ногами у него плескалась неглубокая лужа – он никак не мог припомнить, была ли она здесь раньше.

– Песенку, говорю, спой, – повторил Французов. – Сказочку ты уже рассказал. Не уйти нам, Боря.

Комбат и сам прекрасно понимал, что им не уйти. Топот раздавался уже совсем рядом, а запоры упрямились, не желая открываться. Наконец последний запор уступил его усилиям, и тяжеленная дверь вдруг распахнулась сама. Огромная масса скопившейся за ней воды сбила их с ног, погребла под собой, закружила, стремительно заполняя впадину, в которой были расположены ступеньки, и вынесла их, полузадохнувшихся, отфыркивающихся, едва живых, на поверхность, прямо под дула автоматов.

Один из охранников поднес к губам портативную рацию.

– Мы их взяли, – сказал он.

* * *

– Они их взяли, – сказал Хряк Стручку, убирая рацию в карман пиджака.

– Вот и отлично, – ответил Горохов, снова закуривая. – Спустись вниз и подготовь Сеню.

– Сеню?! – не поверил своим ушам Хряк. – Ты что, собираешься продолжать?

– Заткнись и делай, что тебе говорят, – процедил Горохов. – Этим сукам пули недостаточно. Я хочу, чтобы они умирали медленно. Сеня – это то, что надо, да и сам он это дело любит. И потом, публика ведь заплатила за развлечение. Вот пусть и развлекаются, а когда им надоест, мы с тобой будем уже далеко.

– Сеня… – начал было Хряк, но замолчал, очевидно что-то сообразив.

– Вот именно, – согласился Стручок. – Сене тоже надо развлечься. Только сначала убери отсюда это дерьмо.

Он ткнул носком ботинка в скорчившегося на полу в луже собственной крови Рябого. Рябой почти беззвучно заскулил, сил на крик у него уже не было. Силы ушли вместе с кровью, свободно выливавшейся из широкой ножевой раны в животе. Обладатель двадцати тысяч, польстившийся на легкий заработок, умирал, ощущая ладонями скользкое тепло собственных внутренностей, упорно выпиравших из распоротого, как подушка, живота.

– Еще живой, – заметил Хряк, брезгливо беря Рябого за ноги Рябой снова заскулил.

– Можешь придушить, – равнодушно сказал Стручок, – а нет, так сам дойдет.

– Сам дойдет, – решил Хряк, которому не хотелось мараться. Он сильно дернул Рябого за ноги, сдвигая с места, и тот, захрипев, потерял сознание.

Стручок перекинул ноги через обшитые мягкой бархатистой тканью перила и спрыгнул с низкого балкончика в зал. Напротив, на стороне "Б", уже суетились оставшиеся в строю охранники, убирая выбывших из игры и наводя относительный порядок. Горохов легко и непринужденно сбежал вниз по ступенькам и вышел на ринг, все еще залитый слепящим светом прожекторов. Он поднял руку, требуя внимания, и приглушенный, какой-то испуганный шум в зале постепенно стих, только постукивали и негромко переговаривались возившиеся у него за спиной охранники.