Игра без правил

Забрались на самый верхний ярус, подальше от патрульных милиционеров. Мясо протер граненый стакан несвежим носовым платком, бормоча себе под нос, что стакан позаимствован в автомате с газированной водой, а теперь гуляет по стране СПИД и неизвестно, кто к этому стаканчику прикладывался, облизывая его губами. Слегка сполоснув стакан водкой, он разлил, щедро предоставив Вороне право выпить первым.

— Знаешь три постулата? — дождавшись своей очереди и влив в себя дозу спиртного, спросил Мясо. — Не бывает много водки, бывает мало закуски. Это первый. Не бывает плохой водки! — Он многозначительно поднял грязный палец. — Водка бывает только хорошая и очень хорошая. Это второй. А еще говорят, что нет некрасивых женщин, бывает лишь мало выпито.

Ворона вяло кивал, слушая, как Мясо зашелся визгловатым смешком. Эти шуточки он от него слышал еще до осуждения, но не перебивать же нужного человека, выказывая неуважение, чего Мясо не любит. Раз пришел к нему просителем по своему делу — терпи так называемый юмор.

— Теперь квартирки призывают молодежи давать, — философствовал Мясо, закуривая беломорину. — А на кой ляд они им, квартиры? Семья, говорят, ячейка… Дурь это! Нонешние в семнадцать сошлись, а в восемнадцать уже задница об задницу стукнулись и разбежались в разные стороны. А жилье кому? Его раньше люди годами ждали, маялись, а молодые опять кто с кем сошлись и заново будут жилья истребовать?

— Дело у меня к тебе, — решившись прервать монолог собутыльника, кашлянул Гришка.

— Дело? — покосился на него Мясо. — Какое? Хочешь быстро разбогатеть?

— Не совсем, — разливая остатки водки, криво усмехнулся Ворона. — Разбогатеть и не работать мне, конечно, никак бы не помешало, но я о другом. Знаешь, где я отдохнул пару лет? А теперь опять горбатиться не желаю, да и какую копейку зашибешь на заводике? На бутылку не заработаешь.

— Это если пьешь каждый день, — уточнил Мясо. — А ты пей с перерывами или по праздникам.

— Советчик, — сплюнул Гришка, ругнувшись для связки слов. — Лучше бы помог здесь ближе к денежкам пристроиться. Помощник тебе не нужен?

— Не возьмут. — Мясо погрустнел, глядя на пустую бутылку.

— Почему не возьмут? — удивился Ворона. — Горлышко целое.

— Я про тебя говорю. — Собутыльник посмотрел на Гришку с жалостью. Можно было бы, конечно, прокомпостировать мозги Вороне и пообещать переговорить насчет него, выжав еще одну бутылочку, но Мясо считал себя честным человеком.

— Чего так? — помрачнел Анашкин: и здесь срывается, рушится мечта, пропадает и уносится вместе с ветром ощущение близкой удачи.

— Изменилось многое, — вздохнул Мясо, меланхолично ковыряя в носу. — Раньше каждый за себя был, а теперь кто-то силу взял. Понимаешь, я сам тут всю жизнь провел. Помню, объявился у касс совсем зелененьким, ничего не знал и не умел. Просто поглазеть захотелось. А потом мне один деятель билет дал. Я тогда и значения этому не придал — играют люди, выигрывают, проигрывают, а мне-то что? Да на мой билетик выигрыш выпал, в пятьсот рублев. Они-то и сгубили, пошло-поехало. То круто брал куш, то спускал все до нитки, а после и дальше пошло — наездников подкупал, с кассирами шуры-муры заводил, с букмекерами свел знакомство. Сейчас знаю: тут свои силы, а они не хотят известности. Понял? Сюда из Питера, из Киева, из Харькова, из других городов едут играть и проигрывать. Деньги рекой текут, а я выпиваю сильно, шестеркой держат, на жизнь дают, и ладно, я на большее уже не зарюсь. Но те люди, что в силе, свой интерес жестоко блюдут и чужого не подпустят. Не смогу я тебе ничем помочь, изменилось все, извини.

— Чем же я чужой? — удивился Ворона.

— Не любят они отсидевших, — снова вздохнул Мясо и поднялся, давая понять, что разговор закончен. — Да и нет у меня тут старого авторитета. Времена меняются.

— А если мы с тобой вдвоем попробуем? — не отставал Гришка, пробираясь следом за знакомым к лестнице, ведущей вниз. — Начнем с мелочи, а там и…

— Шею свернут, — не оборачиваясь, бросил Мясо, — конкурентов здесь давят без жалости. Сходи за забор, погляди на двугривенную «тотошку». Там алкаши собираются, которые давно спились, а бросить играть не могут, но и денег на ставки нет. Один предприимчивый для них и организовал развлечение по двугривенному. Так его уже от этого дела отшили, и теперь там свой человечек ставки принимает: пусть гроши, но кому положено идут, а не в чужой карман. Монополия! А я с ней лбами стукаться не намерен…

По кругу снова летели разномастные кони, ревели трибуны, глухо стучали копыта, в один сияющий круг сливались спицы в колесах колясок, рябило в глазах от разноцветных камзолов и шапочек наездников, слепило яркое солнце, выжимая слезу, или это непрошено набежала слеза разочарования?

— Я тут давно никому не верю, — глядя в сторону, сказал на прощание Мясо. — А ты заходи, посидим, побалакаем.