Игра без правил

— Спасибо, — ответил барон весело. — Пора немного размяться, старичок.

Топот каблуков стал громче, уже чувствовалась дрожь камня под ногами, Фарамонд осмотрелся: тогда, здесь была целая рота стражников, они бросили его в камеру, похожую на каменный мешок, долго истязали, просто так, забавы ради. Каждый хотел оставить шрам на теле последнего салранорца. Сейчас же там где начинались темные залы застенка, лишь гладкий камень, будто не тут живьем выдирали внутренности из обессиленных и избитых пленников. Широкие каменные чаши заполнялись кровью, над ними поднимался тяжелый аромат смерти, а по ночам жрецы приводили горготов и те лакали кровь длиннющим языками как коты молоко!

Фарамонда до сих пор ночами посещали кошмары, где слышал жуткий скрежет когтей по камню, отрывистое хриплое дыхание, голодный вой, от которого хотелось вжаться в стену. Каждый раз, когда приводили горготов, он думал, что не увидит утра. И каждый раз просыпался с дрожью в измученном теле, могильный холод камня и страх смерти едва не сводили с ума…

Фарамонд замер на мгновенье, привыкая к тусклому желтому освещению факелов и масляных светильников. Спертый воздух неприятно давил на грудь, над головой нависают мрачные своды подземелья. Привычное место для ката и демонопоклонника, ничего особенного, кроме того, что в конце темницы есть потайной ход в жреческие покои. Оттуда верховный со своими телохранителями спускается на проведение кровавых ритуалов, и служение месс.

Он шагнул вперед, его поступь была тверда, походя наступил на руку мертвому храмовнику, под подошвой противно хрустнуло, он не обратил внимания, небрежно толкнул толстую дверь, будто не из толстых дубовых досок сбита, а хлипкая фанерка.

В темном коридоре зазвенела сталь, Фарамонд остановился в дверном проеме, в руках длинный меч, отобранный у погибшего храмовника. Тусклый свет блестит на клинке, обретает новую жизнь, Фарамонд ухмыльнулся, с ревом замахнулся мечом, в теле вновь играет Сила, ярость, звериная жажда убивать, сечь, крушить. Его бы воля: стер бы с лица земли проклятое место! Как же ненавидел катов, истязавших его долгими месяцами!

Храмовники колонной вбежали в узкий коридор и оцепенели: Фарамонд видел по их лицам, что остолбенели не от блеска Силы в его глазах, не от вида вздувшихся буграми мышц или остроты клинка, все это храмовники видели и прежде. Они вздрогнули от неверия, что кто — то решился вторгнуться в темницу храма, дерзнул лезть в пасть зверю, туда, откуда все стремятся сбежать!

Он взглянул в их удивленные глаза лишь на мгновение, а сам уже ревел как зверь, крутился стальным вихрем, рубил и рассекал тела. Клинок входил в незащищенные лица, стыки доспехов, кровь фонтанами брызгала на стены и пол, одежда, все тело потемнело от вражеской крови. Лишь когда догнал и занес меч над головой последнего храмовника, услышал яростный вопль Хариэля за спиной:

— Стой, сволочь! Стой!

Фарамонд взглянул в испуганное, забрызганное кровью лицо молодого стража и понял что сам, такими же глазами смотрел на тех, кто в этих стенах тянул жилы из тела, вырезал со спины ремни.

— Ладно, живи, — сказал Фарамонд мрачно. — Я утолил свой гнев, но не ищи меня малец, или я доделаю начатое.

— Ты хуже любого демона, салранорец! Будь же проклят твой род!

— Он и так проклят, — бросил Фарамонд на ходу. — Пошли, пока я его не прирезал.

Молодой храмовник поспешно отполз в угол, забился там, как жук в норку. Хариэль посмотрел на него сурово, сказал с обидой в голосе:

— И кто учил вас сражаться, ослы, позор на головы ваших отцов!

— Пойдем, мастер Хариэль, — сказала Леонор, все тем же спокойным тоном. Происходящее ее забавляло, наконец — то Фарамонд смог выплеснуть боль и ярость из груди, это увеличит Силу, возможно даже откроет путь к памяти крови. Или погубит. Теперь, когда высший Аркан соединился с плотью, умом и мыслями она гораздо лучше понимала пути Силы.

Пока Хариэль приходил в себя, Фарамонд уже свернул по коридору направо, там, почти в конце — та самая камера. В ней не держат пленников, лишь иногда пытают, больше для отвода глаз. С виду не примечательная, такая как все: обитая железом дверь, узкая решетка и дырка внизу, куда обычно бросают раз в день корку хлеба, чтоб не околел с голоду.

Фарамонд толкнул пальцами дверь, та со скрипом двинулась вперед: не закрыто, возможно, ждали прихода жреца? Или ловушка? Мог ли верховный разгадать его замыслы? Догадывается ли зачем он, Фарамонд сунулся в лапы демонов? За тем чтобы добыть их глаз, могущественное Око демона, которое зрит любого колдуна, любой источник Силы.

Внутри темно, слабый свет масляной лампы сюда не достает, глаза не различают очертаний, но лишь сначала, позже свыкнуться. Заветная дверь в двух шагах, на правой стене, сразу за зловонной лежанкой из прелой соломы. Воздух в камере пропитался смрадными испарениями нечистот и гнили, дышать тяжело и неприятно, хочется зажать нос рукой.