Игра Богов

– Вообще-то я планировал тебя утопить, – хотел было сказать я, но передумал, и вместо того промолчал, глупо улыбаясь.

– Лео, ты просто… – выдохнула Селеста и быстро чмокнула меня в щеку, затем в другую.

Кажется, девчонка окончательно и бесповоротно спятила от шока, потому что в следующее мгновение она лизнула мой нос, затем лоб и щеки.

– Эй, Селеста! Что ты делаешь?! Спасибо! Но не стоит! Хватит!

Я резко открыл глаза, обалдевший от такого вольного поведения. И тут же прекрасное лицо Селесты плавно превратилось… в лохматую морду белого пуделя. Я вскрикнул и поднялся на локтях, собачонка затявкала и прыгнула на другую сторону кровати, где мертвым сном спал Андрэ. Уютная каюта тут же напомнила мне о недавних событиях, и я тяжело вздохнул. Вместо шепота волн и треска горящего корабля из ванной комнаты слышался плеск воды и громкая знакомая музыка всемирно известного мюзикла «Notre-Dame de Paris». Приятный женский голос, одновременно сильный и красивый, пел на французском «Belle». Я впервые слышал этот хит в женском исполнении и никогда не предполагал, что это выйдет так хорошо.

– Но откуда в моем номере пудель? – очнулся я, – эй, кыш! Ты что творишь?

Пушистая игривая собачонка обнюхала ботинок Андрэ и бесцеремонно задрала вверх заднюю тонкую лапу. Я схватил эту лапу рукой и предотвратил мокрое преступление. Странно, но в тот же миг пение прекратилось, хотя музыка продолжала играть.

– Мама мия! – оглушил меня истошный женский крик, и на мою сонную голову тут же обрушился мощный удар мокрым полотенцем. – Оставь Жюлли в покое, гаденыш!

Бедный пудель взвизгнул от страха, поджал свой пушистый хвост и забился под кровать. К великому сожалению, я не последовал его примеру, за что на мою несчастную голову и плечи посыпался удар за ударом. Я мигом догадался, что «Belle» на французском пела именно эта женщина, а в ванной, должно быть, просто играла фонограмма. Впрочем, дралась она так же мощно, как и пела. Стоял неописуемый визг сразу всех ругательств на свете во всех октавах и тональностях. Укорачиваясь от мокрого полотенца, я безуспешно пытался прояснить ситуацию, мол, что мы просто ошиблись номером. Андрэ благополучно проспал все мое избиение.

– Извращенец! Без штанов в моей постели! – визжала Мадам на английском, прыгая рядом в одном нижнем белье. – Отвернись! Я в неглиже!

– Как загорать топлесс, – кричал я, кое-как уворачиваясь от летящего мокрого полотенца, – так это вы первая!

Роковой удар пришелся прямо по безмятежному лицу Андрэ, отчего перепуганный мальчишка резко вскочил на ноги, уставившись на меня и разъярённую женщину широченными голубыми глазами.

– Что? Что происходит? – спросил он, тяжело дыша и дрожа всем телом. – Где…

– Сколько тебе лет? – потребовал я, понимая, что если мальчишка когда-нибудь и скажет мне правду, то только сейчас. – Говори!

– Что? Шестнадц… Девятнадцать! – пролепетал Андрэ – Но зачем?

– Извращенцы малолетние! – закричала оперная певица, возобновив атаку мокрым полотенцем, и мы бросились врассыпную. – Вон из моего номера! Я вызову полицию! Вон!

Так случилось, что я и она одновременно потянулись к белой телефонной трубке, что висела на стене возле ночника. Я оказался быстрее, но Мадам тут же отпихнула меня в сторону, трубка выскользнула из моих рук и полетела кругами по комнате.

– А-ха! Дебило! – злорадствовала хозяйка, хватая телефон и нажимая большую красную кнопку для экстренных случаев. – Алло! Полиция! Номер 226! Срочно! Насилуют и грабят!

Андрэ раскрыл рот, чтобы возмутиться, но тут же получил за это мокрым полотенцем.

– Скорее! Кто? Капитан Гофман! – вопила бочкообразная женщина. – О, я жду вас, капитан! Мой номер… Алло! Алло!

На этом прекрасном моменте я кое-как дотянулся до телефонной розетки и вытащил из нее вилку. Связь мгновенно оборвалась, что совершенно не улучшило настроение нашей мадам. Она истошно взвизгнула, швырнула в меня полотенцем и полетела в ванную, где продолжала играть музыка, со словами:

– О, Мама мия! Сам капитан Гофман!

Естественно, мы с Андрэ понеслись к выходу из номера: замок, цепочка и щеколда – все было заперто. Особенно нас огорчил замок, от которого нигде не было видно ключа.

– Не пытайтесь сбежать! – донеслось из ванной, где хозяйка чем-то гремела и шуршала. – Жюлли! Сторожи их, моя прелесть!