Игра до победы

Рауль проводил их взглядом, а когда семейство Томасов исчезло за дверью, повернулся к носильщику. Когда из багажника был выгружен последний объемистый чемодан, он захлопнул крышку, проверил, надежно ли заперся замок, и двинулся вслед за носильщиком в вестибюль. Раулю приходилось уже не раз бывать здесь, и он направился прямо к регистрационной стойке. Лес заполняла необходимые бланки, а Роб в это время просматривал проспект, перечисляющий местные достопримечательности и развлечения. Триша тоже перелистывала какие-то брошюры, лежавшие на стойке, и не сразу заметила, что подошел Рауль.

Он остановился возле Лес.

– С местами для вас все в порядке?

– Да. – Она передала клерку заполненный бланк вместе с паспортами и повернулась к Раулю. – В которому часу мы должны быть готовы к отъезду завтра утром?

– Мне хотелось бы выехать в десять часов, если для вас это не слишком рано, – ответил он.

Роб и Триша оставили свое чтение и подошли к ним.

– Десять часов нас вполне устраивает, – сказала Лес.

Тем временем клерк за стойкой передал коридорному ключи от номера Томасов.

– Рауль, вы пообедаете вместе с нами, не так ли? – спросила Триша.

Не успело прозвучать это приглашение, как Рауль заметил осуждающий взгляд, которым Лес одарила дочь.

– Вы должны будетe извинить меня – я уже заранее запланировал провести этот вечер совсем по-другому. К тому же уверен, что после долгого путешествия вы предпочтете спокойно пообедать в домашнем кругу, – сказал он.

– Вы совершенно правы, – согласилась Лес. – Мы скорее всего попросим, чтобы еду принесли в номер.

– Тогда встречаемся завтра утром в десять часов в вестибюле отеля. Желаю вам хорошо провести вечер. Всего доброго. – Это пожелание было адресовано одновременно всем троим.

– Всего доброго, – откликнулись эхом Лес с детьми.

Рауль повернулся и пошел к выходу. Но не успел он дойти до середины вестибюля, как Лес окликнула его:

– Мистер Буканан…

Рауль приостановился и обернулся.

– Я поднимусь наверх следом за вами, – сказала Лес Робу и Трише, которые уже двинулась вслед за коридорным к лифту. – Хочу только перемолвиться несколькими словами с Раулем… мистером Букананом.

Это почти неуловимая заминка напомнила ему те встречи, когда она называла его Раулем, и то, как ее губы выговаривали его имя, – медленно, задерживаясь на его звуке, словно пробуя на вкус. Он ждал, пока Лес подойдет к нему. Ее высокие каблучки звонко цокали по мраморным плиткам пола.

– Что-нибудь еще? – Рауль сдержал желание назвать ее по имени, хотя Лес сама разрешила именовать ее так. Но какое-то инстинктивное чувство предостерегало его: не надо устанавливать фамильярных отношений, и теперь он подчинился этому внутреннему голосу.

– Да, – отчеканила Лес.

Соболиная шуба свободно свисала с плеч женщины, как мантия, а высокий воротник обрамлял лицо Лес роскошным черно-коричневым мехом – таким же темным, как и ее глаза.

– Уверена, вы прекрасно отдаете себе отчет в том, что моя дочь очень сильно вами увлечена. Я буду чрезвычайно вам признательна, если вы не станете поощрять этот интерес. Вы совершенно ей не подходите, а я не хочу, чтобы Трише пришлось страдать. Это все, мистер Буканан.

Она отпустила его царственным жестом и, отвернувшись, пошла к детям.

Ошеломленный, Рауль смотрел ей вслед, чувствуя, как в нем медленно закипает гнев. Она говорила с ним как со слугой. Словно он не ровня ей, а в чем-то ниже ее по положению. Она сообщила, как само собой разумеющееся, что он недостаточно хорош для ее дочери. Рауль резко повернулся на каблуках и широким шагом вышел из отеля.

На следующее утро они медленно катили в автомобиле по забитым транспортом улицам. Однако Лес не жалела о том, что пробки на дорогах не позволяют прибавить скорости – это давало возможность разглядеть Буэнос-Айрес при дневном свете. Город был расчерчен словно по линейке – строго распланированные площади и прямые широкие проспекты. Порой просторные бульвары, по которым они проезжали, казались слишком «правильными». Лес не могла подобрать другого слова для определения, как ни старалась. Здесь не чувствовалось того отпечатка времени, который придает особое очарование старинным бульварам и улицам европейских городов. Лес попыталась представить, как выглядит город, когда цветут палисандровые деревья, наверняка смягчающие холодную и строгую прямизну его линий. До сих пор им еще не встретилась ни одна узкая или извилистая улочка. Все проспекты, по которым они проезжали, казались чередой бесконечных кварталов, убегающих к какой-то отдаленной, исчезающей за горизонтом цели.