Игра: Дочки-матери (СИ)

- Ты, старуха, всякую чепуху несёшь! - возмутился молодой гитарист, - Шамань в своём шатре! Девчонка обещала песням научить - пусть учит!

- Я обещала научить другим песням. Этих песен я не украду. Они мои.

- Не обманывай себя, - возразила старуха, - ты своруешь у себя будущей. Если научишь, то я всё равно прикажу петь их только у себя в таборе. Чтобы однажды той тебе, которая их напишет, не сказали: Это не твоя песня. Это старинная цыганская песня! Напиши новые песни, тогда и дари!

Что вы ей обещали - дайте! Нельзя её обманывать. Над ней защита свыше - не выполните обещанное, от Бога наказание получите! - уже отвернувшись от меня, произнесла уходящая к своему шатру цыганка. Остальные оторопело уставились на меня.

- Я просто пошутила, - грустно улыбнулась я, - я цыган обманывать тоже не могу. Мои песни не такие сильные, как та, что я спела. Я в дороге их спою вам задаром. А за цыганские вещи, возьмите вот, - протянула я немного серебра на ладони.

Ладошка моя волшебным образом опустела, а цыганята разлетелись в стороны и растворились среди шатров.

Потом на сиденье пролётки стали появляться детали цыганского одеяния. Все вещи были новыми - видимо их достали из сундуков.

К вечеру мы все вернулись в усадьбу.

Несколько дней мы отдыхали, гуляли по окрестностям, вечерами ходили в табор.

Девчонки учили меня движениям цыганских танцев и потешались над моей неуклюжестью. Учили меня пользоваться вещами: сочетать по цветам в одежде то, что у меня в мозгах совершенно не сочеталось, правильно повязывать платки на голове и вокруг бёдер...

Оказалось, что браслеты и мониста не простые украшения - на монетки и камушки в них были наложены особые заговоры: на здоровье, женское счастье, хорошее потомство... Дальше девчонки начинали хихикать, не выдавая секреты остальных амулетов. Я догадалась, что там могли быть заговоры на воровское счастье или что-то в этом роде.

- Дайте мне чистые украшения, без заговоров, - попросила я, - мне колдовские амулеты носить нельзя.

- Не «чистые», а «пустые»! - поправили они меня, смеясь. Но украшения принесли другие, по моим ощущениям, действительно «чистые» - без особого душка, которым несло от прежних.

Поэт переходил от костра к костру и слушал песни и легенды.

Меня удивило то, что нам потребовались переводчики. Оказалось, что в этом веке далеко не все цыгане знают русский язык. Многие даже не покидали табора, воспринимая его как собственную передвижную деревню.

Тот лукавый мужичонка, который представился главным и решал вопросы с матушкой и князем, оказалось, был чем-то вроде дипломата или торгового представителя от табора.

Кто на самом деле был цыганским бароном мы так и не поняли. Но было заметно, что этот местный «менеджер» не пользуется таким авторитетом, как старики и старухи с лицами, напоминавшими кору деревьев.

Часть наших коней и поклажу распределили между кибитками, которые приготовили для путешествия с нами в столицу. На остальных сели наши спутники, князь с матушкой и охрана.

- А как вы кибитки будете назад вести, без наших коней? - поинтересовалась я.

- А что, возле столицы все кони передохли? - засмеялась одна из девушек, - Украсть нечего стало? ...Или купить негде? - поправилась она после того, как её тайком одёрнули.

Меня засунули в кибитку с цыганятами, а мою Златовласку привязали к повозке в хвосте каравана.

Мы душевно попрощались с Александром Сергеевичем и тронулись в путь.

***

До Луги ехали почти без остановок. Цыганские дети, привычные к дороге, быстро освоились со мной.

Я, чтобы не раскрывать песен моего времени, несмотря на предупреждение старой ведьмы, пела им свои песни: «Дорога к дому», «Меня пальчиком ткнула ведьма» «Моя мама молится не умела» и другие. Дети быстро заучивали и уже пели:

Моя мама молиться не умела

И меня молиться не учила,

А душа то плакала, то пела,

Онемелая, о чем-то молила!

Я молю тебя, Пречистый, прости,

Немоту моей души отпусти!

Пусть летит она в иные края!

Пусть и плачет и поёт душа моя...

Но пели таким заунывным, жалобным тоном, что я невольно начинала хохотать - с такой песней теперь можно только подаяние просить.

Одетая в цветные цыганские одежды, с лихо завязанным на макушке платком, я с удовольствием позвякивала монистами.

Кожа за время путешествия у меня загорела. До цыганят явно не дотягивала, но это никого не удивит. Цыгане часто покупали белокожих детей у бедных родителей, а то и воровали.

Вначале путешествие в кибитке с цыганами походило на праздник, но уже к концу второго дня этот галдёж стал утомлять, и я попросилась проехаться верхом.

Наталья освоилась с легкомысленными кудряшками и легким летним платьем. Наиболее легким из всех, что мы с портнихами заготовили на лето. Смущение её прошло, повышенное внимание мужчин льстило, и она внезапно расцвела, как цветок после затяжной холодной весны.

Попутчики ухаживали за ней трепетно и деликатно. Соперничали в остроумии и комплиментах.