Игра Джералда

Она мне сказала в 1959-м, то есть два года спустя, что за это время пересмотрела свои взгляды на жизнь, она не упоминала о Джесси и о том инциденте с печеньем, но мне показалось, что она пыталась извиниться.

Д-а-а-а-а?  – протянул отец, это было его коронное, адвокатское «Да-а-а». – И никто из вас не подумал, дамочки, что неплохо было бы поставить в известность и Джесси… И объяснить ей, что это значит?

Мать молчит. Джесси с трудом представляла себе, что значит «пересмотреть свои взгляды на жизнь». Она вдруг заметила, что опять сжала книжку в руке, так что та почти свернулась в трубочку.

Или извиниться?  – Папин голос был нежным, ласкающим, смертоносным.

Хватит уже, перестань. А то я себя чувствую как на перекрестном допросе!  – взорвалась Салли после долгой паузы. – Если ты вдруг не заметил, мы дома, а не на заседании второй палаты верховного суда!

Это ты начала разговор, а я просто спросил.

Господи, как я  устала от твоей этой мерзкой привычки переворачивать все с ног на голову.  – Судя по голосу, мама вот-вот заплачет, подумала Джесси. И в первый раз в жизни это не вызвало у нее никакой жалости. Ей не захотелось побежать к мамочке и успокоить ее (и может быть, даже расплакаться и самой). Вместо этого Джесси почувствовала странное, злорадное удовлетворение.

Салли, ну вот, ты расстроилась, почему бы нам просто…

Ты что, издеваешься? Каждый раз, когда мы с тобой спорим, мне кажется, ты надо мной издеваешься. Странно, правда? И ты вообще понимаешь, о чем мы спорим? Я подскажу тебе, Том. Мы спорим не об Адриан Джилетт или Дике Слифорте и даже не о завтрашнем затмении. Мы спорим о Джесси, о нашей дочери. Как обычно.

Она рассмеялась сквозь слезы, потом чиркнула спичкой с сухим щелчком и прикурила.

Скрипучее колесо всегда надо смазывать первым. И это скрипучее колесо – наша Джесси. Всюду сует свой нос. Вечно она недовольна чужими решениями, если они происходят без нее,  – она просто не хочет признать, что кто-то может придумать что-нибудь стоящее  без нее.

В голосе матери сквозило что-то, очень похожее на ненависть, и вдруг Джесси испугалась.

Салли…

Ладно, Том, забудь. Она хочет остаться тут с тобой – отлично, пусть остается. В любом случае ей не понравится поездка на гору, ведь это не ее идея. Все равно с ней нормально не пообщаешься. Она только и будет, что затевать перепалки с сестрой и ныть, что ей вечно приходится приглядывать за Виллом. Другими словами, она будет только скрипеть и все.

Салли, Джесси вообще почти никогда не ноет и с удовольствием присматривает за братом…

Ты просто не понимаешь, какая она!  – Салли Махо сорвалась на крик. И ненависть в ее голосе заставила Джесси съежиться. – Богом клянусь, иногда ты ведешь себя так, словно она твоя девушка, а не дочь!

На этот раз замолчал отец, а когда снова заговорил, его голос был мягким и очень холодным:

Подло, низко и нечестно так говорить.

Джесси сидела на террасе, смотрела на звезды, и ее беспокойство сменялось ужасом. Ей захотелось опять сложить пальцы, посмотреть на какую-нибудь звездочку и пожелать, чтобы все стало как прежде. Уж лучше бы она поехала вместе со всеми в день затмения.

Потом из гостиной донесся звук отодвигаемого стула.