Игра Джералда

Джесси сомкнула пальцы на бокале, который доставала с таким трудом, посмотрела на него еще раз – так садовник смотрит на странное растение, выросшее в его саду, – и подняла его. Она присмотрелась, зажмурила глаза, чтобы обезопасить их от осколков, и резко ударила бокалом о полку. Раздался хорошо знакомый ей звук бьющегося стекла. Так разбиваются все бокалы и вазы в мире, падая со стола на пол; так они падали в ее детстве. Просто – дзынь! – и испуг, но ничего такого, что указывало бы на начало операции по спасению собственной жизни.

Один острый осколок упал ей на лоб, прямо над бровью, но другие ее не задели. Большой, судя по звуку, осколок со звоном упал на пол. Губы Джесси были болезненно сжаты и искривлены в предчувствии того, чего не избежать: порезанные пальцы. Так оно и случилось, хотя боль, которую она испытала, была сущей ерундой по сравнению с тем, что было раньше. По руке даже разлилось тепло.

Вероятно, бокал разбился удачно. «Ну должна же и меня наконец посетить удача», – подумала Джесси.

Она открыла глаза, подняла руку и увидела, что бокал разбился не так уж удачно. Темные струйки крови текли по четырем пальцам, и только мизинец избежал ранения. Острые стеклянные занозы вонзились в большой и указательный, но из-за онемения ощутимой боли не было. Крупные капли крови упали на постель и растеклись темными кляксами на поверхности матраса.

Эти крошечные осколки торчали из пальцев, как иголки из кактуса, и тошнота теперь накатывала на нее безуспешно, потому что желудок был пуст.

«Ну ты и правда женщина-самурай», – усмехнулся неопознанный субъект в ее сознании.

– Но пальцы! – крикнула она. – Мне еще нужны будут пальцы!

Она остановила приближающуюся панику и вернулась к разбитому бокалу, который теперь держала в руке. Верхний край был острым и зигзагообразным, а у дна с противоположной стороны образовались две плавные арочные выбоины. Они переливались под лучами солнца и были по-своему совершенны. Очень удачно разбито.., по-видимому. Теперь нужно собрать все мужество. Этот острый край стекла стал для нее магическим оружием из сказки – тонкая победная сабля, которую держит фея, летя на битву.

«Ты невнимательна, дорогая, – сказала Хорошая Жена. – Ты не можешь успокоиться и сосредоточиться».

Джесси знала этот свой недостаток. Она положила большой осколок обратно на полку, так, чтобы могла без усилий достать его. Он сверкнул, отбросив солнечный блик. Джесси подумала, что он очень подходит для запланированной операции. Надо только надавить на него рукой.

* * *

– Рассчитай движение, – сказала она, – и тогда не надо будет повторять. Просто представь себе, что ты готовишь бифштекс…

Но эта мысль была не настолько полезной, чтобы ее заканчивать, и Джесси попыталась отвлечься. Она подняла правую руку так, что цепочка натянулась, а запястье оказалось как раз над кромкой осколка. Ей захотелось вышвырнуть сам разбитый бокал, но, помня эксперимент с кремом, она удержалась. Ведь в случае неудачи с осколком ей понадобится сам бокал, который в данной ситуации играл роль дублера. Все эти ужасные приготовления мешали сохранить хладнокровие, но она была совершенно уверена в их необходимости. И раз уж она на это решилась, ей придется сейчас пролить собственную кровь…

«Сделай так, как ты решила, Джесси… И, главное, не пугайся».

«Я не боюсь», – согласилась Джесси. Она потрясла правой рукой, пытаясь освободиться от осколков в пальцах. В основном ей это удалось, и только острая стеклянная заноза в большом пальце, глубоко проникнув в мягкую плоть рядом с ногтем, осталась. Она решила не тратить на нее время и приступить к основному.

«То, что ты собираешься сделать теперь, – совершенное безумие, – вступил какой-то нервный голос. Джесси узнала его – голос матери. – Я не удивлена – нет, это типичная реакция Джесси в детстве, ты делала нечто подобное тысячу раз! Подумай, Джесси: зачем вскрывать себе вены и потом истекать кровью, пока не умрешь? Все равно рано или поздно кто-то придет и спасет тебя – иначе и быть не может! Люди не умирают без еды и воды много дней. Поднимись хоть раз над своей эгоистичной натурой, ведь мир не рушится! Не делай этого!» Это была, несомненно, ее мать, Джесси хорошо ее знала. Свою ненависть к дочери она умело маскировала, и слова заставляли верить, что она была вся любовь и здравый смысл. Но Джесси помнила тот день, когда она маршевым шагом вошла в ее комнату и швырнула в нее пару туфель на высоких каблуках, не сказав ни слова ни тогда, ни после.

Кроме того, все, что твердил сейчас ее голос, была ложь. Трусливая ложь.

– Нет. – сказала она. – Я не стану тебя слушать. Никто не придет., может, кроме того ночного парня с коробкой. Порезать вены не страшно!

С этими словами Джесси опустила свою правую руку к сверкающей кромке осколка.

Глава 31