Игра Джеральда

«Как ужасно выглядит дом в лунном свете! — удивилась Джесси, испуганно оглядываясь назад. — Очень похоже на череп! Дверь — это рот, окна — глаза, а тени деревьев — это волосы…»

Затем у нее возникла другая мысль — наверное, она была очень смешной, потому что в ночной темноте раздался смех.

«А мозги — не забудь о мозгах. Конечно же, мозги — это Джеральд. Мертвые и гниющие мозги дома».

Джесси снова рассмеялась, когда добралась до машины, громче, чем когда-либо, а в ответ донеслось завывание собаки.

«У моей собаки полно блох, и они кусают ее за коленки», — подумала она.

Ее собственные колени подогнулись, и Джесси еле успела схватиться за дверцу машины, не переставая смеяться. Но она абсолютно не понимала, почему смеется. Джесси все поняла бы, если бы та, дремлющая, часть ее рассудка, отключенная ее организмом в целях самозащиты, проснулась, — но этого не случится, пока она не выберется отсюда. Если ей это все-таки удастся.

— Кажется, мне необходимо переливание, — сказала Джесси, что вызвало у нее новый приступ смеха.

Все еще смеясь, она неуклюже просунула левую руку в правый карман, чтобы достать ключи. И тут она почувствовала, что запах вернулся и что существо с плетеной корзиной стоит прямо за ней.

Джесси повернула голову, смех все еще переливался в ее горле, а губы все еще кривились в усмешке; на какую-то долю секунды она увидела эти плоские щеки и бездонные глаза. Но видела она их только потому, что

(из-за солнечного затмения)

была сильно напугана, а не потому что там действительно что-то было, крыльцо было все так же пустынно, проем двери напоминал темный прямоугольник.

«Но тебе все же лучше поторопиться, — вмешалась Образцовая Женушка Белингейм. — Тебе лучше поторопиться, пока ты можешь сделать хоть что-нибудь, как тебе кажется?»

— Конечно, — согласилась Джесси и снова рассмеялась, доставая ключи из кармана. Они чуть не выскользнули у нее из рук, но она поймала их движением, достойным акробата. — Твоя сексуальная вещица, — произнесла Джесси и дико расхохоталась, когда хлопнула дверь и мертвый пастух, жертва любви, появился на пороге в грязно-белом облаке пыли, но когда она повернулась (чуть снова не роняя ключи, несмотря на огромный брелок), там ничего не было. Это всего лишь ветер хлопнул дверью — только ветер, и ничего больше. Наконец Джесси открыла дверцу машины, скользнула за руль, втянув дрожащие ноги внутрь. Она хлопнула дверцей и, опустив рычаг, автоматически закрывавший все дверцы (и, конечно, багажник — ничто в мире не может превзойти немецкую, педантичность), почувствовала невыразимое облегчение, охватившее все тело. Облегчение и что-то еще. Это что-то еще ощущалось как здравый смысл, и Джесси подумала, что никогда в жизни не переживала ничего подобного — ничего, что можно было бы сравнить с его сладостным, благоухающим возвращением… разве что тот первый глоток воды.

«Насколько близка была я к помешательству? Действительно, настолько близко?»

«Вряд ли это то, что тебе хотелось бы действительно узнать, малышка», — грустно ответила Руфь Ниери.

— Нет, возможно, что нет.

Джесси вставила ключ зажигания и повернула его. Ничего не произошло. Смех застрял у нее в горле, но Джесси не ударилась в панику. Она чувствовала себя способной здраво мыслить и быть достаточно спокойной.

«Думай, Джесси. Думай».

Она думала. И ответ пришел почти сразу же. Они ездили на этом «мерседесе» довольно долго, и в последнее время коробка передач стала барахлить, несмотря на немецкую педантичность и качество. Одной из неполадок было то, что иногда невозможно было завести машину, не нажав на рычаг коробки передач, торчащий между сидениями, и не надавливая достаточно сильно. Поворачивать ключ, включая зажигание, и давить на рычаг коробки передач нужно было двумя руками, а ее правая почти, бездействовала. Даже мысль о том, что Джесси придется действовать ею, вызывала содрогание. И не только из-за боли — она была уверена, что края пореза могут снова разойтись.

— Господи, мне нужна помощь, — прошептала Джесси и снова повернула ключ зажигания. По-прежнему ничего. Ни единого звука. В голову ей пришла новая мысль: «Нежелание машины завестись не имело ничего общего с неполадкой в коробке передач. Это была работа ее гостя. Он перерезал телефонные провода; он уже давным-давно поднял капот машины, чтобы открутить распределитель зажигания и зашвырнуть его в лес».