Игра Джеральда

«Не обращай внимания, не думай о Джеральде; думай о наручниках. Два набора полицейских наручников „М-17“. „М“ обозначает „для мужчин“, семнадцать — это количество зазубрин в затворе замка».

Ощущение сильного жара шевельнулось у нее в желудке и в грудной клетке.

«Не замечай этого, — приказала она сама себе, — а если тебе так уж необходимо ощущать это, то представь, что это просто от несварения желудка».

Однако это было невозможно. Джесси почувствовала надежду, и бессмысленно было отрицать это. Самое лучшее, что она могла сделать, — это соотнести надежду с реальностью, помня о провале первой попытки протиснуть руки сквозь браслеты наручников. Да, но, несмотря на попытки вспомнить ту боль, она думала теперь о том, насколько близко, насколько чертовски близко она была к свободе. Для того, чтобы этот трюк удался, возможно, хватило бы еще только четверти дюйма, подумала тогда Джесси, а уж полдюйма хватило бы наверняка. Мешали косточки, выпирающие под большими пальцами, но неужели она действительно собирается умереть только потому, что не способна преодолеть расстояние не больше ширины ее верхней губы? Ну конечно же, нет.

Джесси усилием воли заставила себя отставить эти мысли в сторону и вернуться к тому дню, когда Джеральд принес эти наручники домой. Как он молча представил их на обозрение Джесси жестом ювелира, показывающего свое самое великолепное бриллиантовое колье. Джесси и сама была поражена: наручники впечатляли. Она помнит, какими они были блестящими и как солнечный луч, упавший на голубую сталь, разбрызгивал блестки искристого сияния, помнит зазубрины, позволяющие регулировать размер браслетов по ширине руки.

Джесси захотелось узнать, где он купил их. Это было просто любопытство, а не обвинение. Но единственное, что он сказал ей, было то, что один из его приятелей помог достать эти вещицы. Да и вообще он вел себя так, будто принес домой парочку ракетных боеголовок, а не обыкновенные наручники.

Она лежала на кровати, одетая в белый кружевной пояс и шелковые чулки, наблюдая за Джеральдом со странным чувством удивления, любопытства и возбуждения… Но удивление было основным чувством в тот день, ведь так? Да. Видеть Джеральда, который всегда так старался выглядеть мистером Сдержанность, скачущим по комнатам, как жеребец, вошедшим в раж было просто поразительно. Прическа Джеральда напоминала «взрыв на макаронной фабрике», на нем все еще были надеты роскошные черные шелковые носки. Джесси помнит, как она закусила щеку — достаточно сильно, — чтобы не рассмеяться.

Мистер Сдержанность говорил быстрее, чем аукционер на распродаже. А затем вдруг замолчал на полуслове. Выражение комичного удивления застыло на его лице.

— Джеральд, что случилось? — спросила она.

— Я только что понял, что не знаю, захочешь ли ты принять это, — ответил он. — Я тут столько наболтал, думая, что ты все понимаешь, но я даже не спросил, захочешь ли ты…

Она улыбнулась — отчасти потому, что ей уже надоели шарфы, но она не знала, как сказать ему об этом, но в основном потому, что ей было приятно видеть, как его снова интересует и волнует секс. Конечно, идея приковать свою жену наручниками, прежде чем начать глубокое погружение в морские глубины, была несколько странной. Ну и что? Все это происходило только между ними, ведь так, к тому же это было забавно, не более чем в какой-нибудь сексуальной пьеске. Кроме того, мало ли что бывает; Фрида Соемс, живущая в доме напротив, однажды призналась Джесси (после второго стаканчика перед ланчем и полбутылки вина во время оного), что ее бывший муж испытывал наслаждение, припудрившись и завернувшись в пеленки.

Теперь ей уже не помогало то, что она закусила щеку, и Джесси расхохоталась. Джеральд смотрел на нее, слегка склонив голову к правому плечу, а в левом уголке рта зарождалась улыбка. Это выражение было отлично знакомо Джесси — за семнадцать лет она успела изучить своего мужа. Оно означало, что он либо собирается рассердиться, либо рассмеяться вместе с ней. Обычно невозможно было предсказать, что именно он выберет.

— Ты хочешь принять в этом участие? — спросил он.

Джесси не сразу ответила. Она перестала смеяться и уставилась на него с выражением, которое, она надеялась, напоминало взгляд той суки с обложки журнала «Приключения для мужчин». Когда она почувствовала, что достигла нужной отметки ледяного высокомерия, то подняла руки и произнесла три слова, заставивших его прыгнуть на кровать, доведя до неимоверного возбуждения:

— Иди сюда, притворщик.