Игра Эндера. Голос тех, кого нет

Миро: Свинксы называют себя самцами, и приходится верить им на слово.

Кванда: А зачем им лгать?

Миро: Я знаю, ты молода и наивна, но, понимаешь, у них нет некоторых деталей.

Кванда: Я проходила антропологию и физиологию. С чего ты взял, что они делают это так, как мы?

Миро: Я понимаю, что не так. (Кстати, мы не делаем этого вовсе). Похоже, я вычислил, где у них расположены гениталии. Эти шишки на животе — там такой мягкий и пушистый мех.

Кванда: Рудиментарные сосцы. Они есть даже у тебя.

Миро: Я вчера видел, как Листоед и Чашка… Я стоял метрах в десяти от них, так что нельзя сказать, что видел все хорошо, но Чашка гладил живот Листоеда, и, по-моему, эти шишки набухли.

Кванда: Или не набухли.

Миро: В одном я совершенно уверен: живот Листоеда весь взмок — он блестел, солнце отражалось. И еще: он явно получал удовольствие.

Кванда: Это извращение.

Миро: А что тут такого? Они ведь все холостяки, разве нет? Они взрослые, но их так называемые жены не одарили никого из них радостями отцовства.

Кванда: Кажется, просто ошалевший от сексуального голода зенадор приписывает собственные фрустрации своим подопечным.

Маркос Владимир Рибейра фон Хессе (Миро) и Кванда Квенхатта Фигейра Мукумби. Рабочие записи. 1970:1:4:30.

На поляне было очень тихо. Миро сразу понял, что что-то не так. Свинксы ничего не делали. Просто стояли или сидели на траве. И — ни одного звука, даже дыхания не слышно. И все смотрели в землю.

Все, кроме Человека, только что вынырнувшего у них из-за спины, из леса. Человек медленно прошел вперед. Миро почувствовал, как прижимается к нему локоть Кванды, но даже не посмотрел на нее. Он знал, она думает о том же, что и он сам: «Они убьют нас сейчас, как Пипо и Либо?»

Несколько минут Человек пристально и неотрывно смотрел на них. Долгое ожидание буквально било по нервам. Но Миро и Кванда знали свое дело. Они не говорили ничего, их лица не покидало бесстрастное «слепое» выражение, освоенное еще в начале ученичества. Искусство умолчания, необщения. Им пришлось стать мастерами, прежде чем Либо позволил сопровождать его. Только когда их лица обрели твердость камня, когда даже капельки пота перестали выдавать внутреннее напряжение, они смогли повстречаться со свинксами. Только ничего из этого не вышло — Человек с легкостью превращал их умолчания в ответы, вытаскивал важные сведения из самых пустых замечаний. И нынешнее их полное спокойствие, без сомнения, выдавало страх. Но избежать этого было невозможно. Что-то всегда просачивается.

— Вы лгали мне, — сказал Человек.

«Не отвечай», — беззвучно велел Миро, и Кванда застыла, словно услышала его. Наверняка она пыталась донести до него то же самое послание.

— Корнерой говорит, что Голос Тех, Кого Нет хочет прийти к нам.

Эта манера свинксов сводила Миро с ума. Когда они придумывали нечто опасное, они вкладывали слова в уста какого-нибудь мертвого свинкса, который никак не мог их произнести. Без сомнения, тут был замешан какой-то религиозный ритуал: отправляйся к дереву-тотему, задай наводящий вопрос и полежи у подножия предка, рассматривая листья, кору или еще что-нибудь, пока не получишь тот ответ, какой хотел.

— Мы никогда не говорили иного, — ответил Миро.

Дыхание Кванды участилось.

— Вы сказали, что он не придет.

— И это правда, — отозвался Миро. — Не сможет. Он должен повиноваться закону, как и все остальные. Если он попробует войти в ворота без разрешения…

— Это ложь.

Миро замолчал.

— Это закон, — произнесла Кванда.

— Закон нарушали и раньше. Много раз, — покачал головой Человек. — Вы можете привести его сюда, но не хотите. Все зависит от того, приведете вы его или нет. Корнерой говорит, что Королева Улья не сможет вручить нам свои дары, если он не придет.